На уроках литературы я не старался вникать в разглагольствования учителя о великолепии поэзии Александра Сергеевича, величии трагедий и поучительности комедий нашего дорогого Вильяма, народности стихотворений Николая Алексеевича… И всё было бы хорошо, но… приходилось писать сочинения. За грамотность я не переживал: не зная правил, но, прочитав множество книг, писал грамотно. А сочинения выбирал исключительно на свободные темы.
В то время было обязательным помещать перед сочинением эпиграф, то есть применять ранее заученные слова всяких знаменитых личностей. Это как бы показывало учителю, что ученик настолько интересуется литературой, что даже спать не может, а дни и ночи всё зубрит и зубрит стихи и прозу для эпиграфов. Я же смело применял свой метод литературного пиратства: быстро сочинял четверостишие или что-то подобное в прозе, подписываясь фамилией более-менее подходящего классика. Жуть! Но почему-то срабатывало безотказно, вплоть до начала 11-го класса, когда к нам пришла новая учительница литературы, Шапкина Нина Дмитриевна. Она с первого раза разоблачила меня, попросив объяснить, из какого произведения Шекспира я взял поэтические строки, так распрекрасно подошедшие к теме сочинения на свободную тему «Моё мнение о роли труда в Коммунистическом обществе». Было стыдно, и пришлось сознаться… После моего раскаяния Нина Дмитриевна всё же отметила мою грамотность и умение излагать интересные мысли на любую свободную тематику, если она не касалась классики.
– Но классику Вам читать необходимо! Очень стыдно советскому молодому человеку не знать классическую литературу. – Такими словами закончила она разоблачение.
Нина Дмитриевна дала мне «пинок» такой силы, что за зиму, несмотря на тяжёлую болезнь отца, я проглотил всего Александра Сергеевича, Михаила Юрьевича, рассказы Антоши Чехонте, некоторые произведения Ивана Сергеевича, начав, естественно, с «Записок охотника», очень удивившись, что про охоту-то и двух слов автором не было сказано… Именно с этого времени у меня появилась, кроме любви к классической литературе, тяга к сочинительству, не покинувшая меня до сих пор.
Совсем не английское поведение
Английский язык преподавала нам Кемпинская Татьяна Ефимовна, женщина в возрасте, маленького роста, но с очень развитыми грудными железами. По какой-то причине, которую сейчас не помню, именно на её уроках мы – великовозрастные обормоты – совершали всякие отвратительные поступки, тогда казавшиеся нам героическими.
Учителя: Кемпинская Татьяна Ефимовна (английский язык), Иванькович Ванда Мечиславовна (история и обществоведение), Шапкина Нина Дмитриевна (литература), Бызова Варвара Григорьевна (физика)
Кнопки на стуле, мокрые тряпки на верху двери, которые валились на голову учительницы при входе в класс, и ещё множество всем известных мелких хулиганств. Как Татьяна Ефимовна терпела наши выходки, непонятно…
Закончилось всё это случаем, в котором мне Судьба отвела главную роль. В то время я зачитывался сибирским