Толька часто продавал ребятам в школе и во дворе какие-то вещи, в основном иностранного производства, снабжал всех желающих не бесплатной «жвачкой», приносил порнографические фотографии. Он занимался фарцовкой, не скрывая этого в среде ребят. Более того, он неоднократно предлагал заняться тем же и мне. Разобравшись в Толькиных интересах и его вероломстве, я каждый раз говорил «нет». После нескольких отказов Толька потерял ко мне интерес, чему я был очень рад. Закончил он плохо. После окончания 8-го класса его семья переехала в Ростов, где Толька связался с бандитами и – по слухам – получил срок, а позже – скончался от ножевого ранения.
Шахматной доской да по башке педиатру!
С Лёнькой Шлионским мы подружились на почве коллекционирования, чтения книг и любви к шахматам. Его отец, офицер-подводник, капитан 1 ранга Моисей Львович Шлионский, командовавший подводной лодкой на Черноморском Флоте в годы Великой Отечественной Войны, мечтал и из сына сделать подводника, но не срослось: в Прошедшем Будущем Лёнька, он же Леонид Моисеевич Шлионский, станет врачом-педиатром. Но это случится потом, а пока мы в запой читали Ильфа и Петрова, «Двенадцать стульев» и «Золотого телёнка». Конечно же, и другие книги. В то время все дети и подростки много читали, поэтому наши разговоры с Лёнькой были насыщены цитатами, к месту и не к месту. К примеру, желая меня слегка задеть, Лёнька часто повторял непонятную фразу:
– Когда ты был молодым, Моисей ещё не вылез из пелёнок!
В ответ я шпарил ему по-простому, из любимого фольклора североамериканских индейцев:
– Любопытно, на сколько оборотов завернётся твоя башка, прежде чем хрустнут позвонки!
А потом мы дружно и весело смеялись!
Играя в шахматы, выигрывал больше я, а Лёнька злился и в злобе «сливал» мне одну партию за другой. Как-то раз, проигрывая очередную партию, он смухлевал в манере Остапа Бендера, незаметно убрав мою фигуру из игры. Тогда я, схватив шахматную доску вместе со стоявшими на ней фигурами, трахнул Лёньку по башке. Не здоровались и не играли в шахматы около месяца… Потом помирились.
Лёнька коллекционировал монеты, но его коллекция была в зачаточном состоянии. Надо было видеть, какими глазами Лёнька смотрел на моё «богатство». И ведь дождался, хитрец, своего счастливого момента: когда я увлёкся романтикой геологии и захотел стать геологом-поисковиком, даже сделал геологический молоток и начал собирать всякие камни и минералы, обыскивая автовские дворы и закоулки, Лёня упросил меня выменять коллекцию монет на десяток камней,