Кровь на прокушенной нижней губе загустела. Анипа сковырнула мягкую корочку. Ощупала ранку и поднесла пальцы к глазам. Солнечный свет проникал в спальный полог через проём в стене, но лежанка – земляная насыпь, утоптанная и затянутая моржовыми шкурами, – располагалась в неосвещённом углу. Под ворохом одежды было совсем темно, и Анипа не разглядела крови. Вновь потрогала ранку, испугавшись, что та повредит чёрным полосам, потом заскучала.
Может, Тулхи что-то напутал? Увидел медведя, росомаху или оленных людей, обычно сюда не забредавших, и принял их за пожирателей? Анипа прислушалась. Ничего. Ни криков, ни грохота. Беспредельная тишина, накрывшая стойбище. Нунавак, кажется, не беспокоили даже порывы ветра.
– Эй… – Анипа позвала брата.
Матыхлюк не ответил. Он, конечно, лежал зажав уши. Ни любопытство, ни боль не заставят его отнять руки от головы. Анипа опять дотянулась до брата, пощекотала его под мышкой, затем ущипнула. Матыхлюк дёрнул ногой – угодил сестре в колено и продолжал озлобленно брыкаться, пока она не отстала.
– Эй! – шёпотом возмутилась Анипа.
Улыбнувшись, подползла к брату. Хотела в отместку укусить его за шею, но тут уловила странный запах. В землянку будто напустили дым. Он проникал через наваленную на детей одежду, становился всё более густым. В горле запершило. Матыхлюк подавился сдавленным кашлем. Побоялся звуками привлечь к себе внимание, но стерпеть зловонья не смог и весь закрутился на месте, стараясь закопаться в лежанку. Анипа его больше не донимала. Тулхи не ошибся. Пожиратели добрались до Нунавака. И они были уже близко.
Анипа зажмурилась. Прежде чем она успела придавить уши ладонями, под стойбищем громыхнул гром. Страшный сухой гром, не похожий на тот, каким дышат грозовые тучи. Да и в солнечный день над тундрой не было облаков, а звук пришёл от склонов Смотрового гребня.
Следом раздался крик.
Громкий крик о помощи.
Анипа почувствовала себя беззубым моржонком, заприметившим косаток и больше напуганным хлопотами взрослых, чем приближением хищников, о безжалостности которых он знает только понаслышке. От них не спасут ни отвага клыкастых самцов-шишкарей, ни забота раздобревших самок. Спасёт лишь берег, однако он далеко, а моржонок в море и беззащитен. Кавита рассказывал, что люди научились хлопать по воде пластинами китового уса шириной в две ладони, и моржи, уверенные, что это хвостовыми плавниками хлопают косатки, опускали головы – ждали нападения снизу. Охотники подкрадывались к ним в малых лодках, сверху беспрепятственно били их гарпунами и копьями. Матыхлюк слушал дедушку и восторгался находчивостью людей, Анипа его восторг разделяла, а сейчас впервые пожалела обманутых моржей.
Анипа ладонями обхватила затылок, сдавила голову