Он разболтал, отпил прямо из горлышка.
– А школа! Вон весь посёлок перед тобой. Посчитай по детским головам. Думаешь, в кабинетах считать не умеют? Не хуже нашего. Зато почин!
Протянул Бероеву. И трезвенник Олег в несколько глотков допил остальное.
– Налюбовался? – Серёга отобрал бутылку. Запустил в борт баржи. – Считай, салют в вашу честь. Вашу мать!
Они скупо распрощались.
На борту «Ястребка» Бероева встречали.
Принявший конец Гена глянул на оглушённого оператора, понимающе смолчал. Зато не смолчал Кучум.
– Опять упились, конечно!
Олег тяжко кивнул.
– Значит, к ночи полезут.
– Кто? – не поняла Фёдоровна. Она крутилась тут же.
– Говорю ж вам, дуракам, – зверьё полезет! – Кучум рассердился. – По ночи проснутся и полезут. Они же думают, что у нас спирт остался. За ним и придут. Хорошо, если без ружей. Отбиваться придётся!
– Надо бы уходить! – согласился Гена. – Да и какой завтра праздник – с повальной похмелюги!
Оба выжидающе глянули на Бероева. По молчанию Вершининой было видно, что и она приняла их сторону.
Олегу и самому хотелось поскорей сняться с якоря и забыть о пережитом. Но как станешь объясняться в Москве?
– Всё-таки попробую, – выдохнул он.
– Так на себя и пеняйте, гуманисты-романисты! – Кучум вытащил с пожарного щита багор, примерил по руке. – Жалко, что убивать это зверьё нельзя. Браконьерство, вишь ли, припишут! – Он хохотнул зло.
– Весёленькая предстоит ночка. – Гена снял топорик, подбросил, будто томагавк. Поколебавшись, заменил на ломик. – Что скажешь, Фёдоровна?
– Что будет, то будет. – Вершинина потянула весло из «Казанки».
Бероев двинулся в кубрик.
– Утром, с ранья разбудите, – попросил он.
– Не веришь?
Олег только поморщился. Ни в какое нашествие он не поверил. Кому там приходить? Он вспомнил лежащие вповалку тела, головку захлебнувшегося в луже младенца и, схватив подушку, нахлобучил сверху на голову. На его долю ужастиков хватило на берегу!
«Абордаж» начался затемно. До рассвета. Вражья стая подкралась бесшумно, на вёсельных лодках. И – сразу с нескольких сторон полезла на борт.
Первым опасность заметил Кучум.
– Полундра! К бою! – отчаянно завопил он.
Капитан, дремавший в рулевой рубке, врубил прожектор, полоснул светом по палубе.
Фигурки, что лезли на борт, заметались, будто бабочки при вспыхнувшей лампочке. Началась битва. Капитан Гена защищал рулевую рубку. На борту расположилась Фёдоровна. Сосредоточенно и равномерно она отпихивала абордажников веслом, будто суп поварёшкой помешивала.
Особо горячо было у кормы. Кучум колошматил багром направо-налево, дико и страшно крича. Бил не жалеючи, наотмашь.
Бероев с карабином защищал корабельное сердце – машинный отсек.
Камнем разнесли