Поцелуй на удачу. Адель Паркс

улице. Он мог быть опасен. Отчаяние часто заводит в угрожающие и опасные ситуации. Он не считал себя опасным – по крайней мере, для нее, – но не мог быть в этом уверен. Он уже не был уверен, на что способен. Он удивился, когда она вернулась с чашкой чая и пачкой печенья и села на землю рядом с ним. Прошел дождь, поэтому ее штаны и нижнее белье наверняка намокли. Она на самом деле пыталась. Это был хороший поступок. Кто-то мог подумать, что он снисходительный, и оскорбиться. Но не Тома. Ему было больно, и он был полон ненависти, но мужчина, которым он всегда был, не мог злиться на эту женщину за то, что она пыталась быть с ним на одном уровне. Это не ее вина, что его уровень оказался в канаве.

      Она передала ему чай с печеньем и призналась:

      – Я украла печенье, но, честно, я думаю, калории нужны вам намного больше, чем кому-либо в офисе.

      От него дурно пахло – как иначе, если живешь на улице? Подходящее слово – «дурно». Он заметил, что она невольно подернула носом. Она наверняка прилагала большие усилия, чтобы не отодвинуться. Он подумал, достаточно ли она контактировала с бездомными, чтобы определить, сколько времени они прожили на улице? Он теперь мог их оценивать. От тех, кто провел месяцы или даже годы на улице, несло влагой и экскрементами, алкоголем и блевотиной, грязью, проникшей сквозь одежду в их кожу, в их души. Это было почти невыносимо. Не потому, что это был худший запах в мире – ведь от разлагающихся в стенах крыс воняло хуже, смерть воняла хуже, – а потому, что сложно было принять, что запах исходит от другого человека. От такого же человека.

      Люди, жившие на улице днями или неделями, а не месяцами, пахли по-другому. Эта вонь тоже была нестерпимой, но пахло всего лишь потом, жирными волосами, может, мочой. Зачастую мочой других людей. Парни, возвращающиеся домой из модных винных баров, иногда писали на бездомных – развлечения ради. Тома это знал. Это случалось с ним.

      – Спасибо, – он взял чай и посмотрел ей в глаза. Это было важно. Когда у него еще был дом, жена, ребенок, люди называли его красивым. Он знал, что его большие карие глаза считались умными, даже сексуальными. Он не пытался флиртовать с этой женщиной. Это было бы абсурдно. Это все в прошлом. Эти порывы: желание, надежда, веселье. Теперь он существовал, ничего более. И он существовал, чтобы получить возмездие. Он посмотрел в глаза этой женщине, потому что, возможно, она могла бы помочь – и с большей вероятностью сделала бы это, увидев, что его взгляд не замутнен алкоголем или наркотиками. Она будет его оценивать. Эта милая женщина с мокрой задницей, которая дала ему сладкий чай. Она попыталась бы этого не делать, но это инстинктивно. Ее обнадежило бы, что он смотрит ей в глаза.

      – Меня зовут Лекси.

      – Тома Альбу, – ответил он. – Мое настоящее имя, – немногие бездомные называют свою фамилию, и даже их имена зачастую выдуманы. Он хотел показать ей, что отличается.

      – Так что, вы ждали, пока я откроюсь? – спросила она. Он пожал плечами, не желая выдать себя слишком быстрым согласием. Он боялся просить помощи – вдруг она откажет ему. Вдруг она не сможет помочь. Это его последняя надежда. Он