Через минуту ананасы уже торжественно поблескивали на тонком тесте в центре стола.
– Мы с Сашей решили, – сообщил безапелляционным тоном Фима, – что папа и мама должны пожениться.
– Конечно, это была идея Саши? – уточнила я, обличительно поглядывая на хитрюгу. Откуда еще четырехлетнему малышу знать, что мы с Максом совсем даже не женаты.
– Вообще-то это была моя идея, – встал на защиту дочери Макс. – Но Саша меня поддержала и помогла мне выбрать вот это…
С заговорщицким, торжественным и чуть обиженным видом Макс извлек из кармана джинсов зеленовато-голубую ракушку-футляр, в которой, я знала, находилось колечко.
Оно, разумеется, пришлось мне впору. Кто еще знает меня так как Макс?
– Ты выйдешь за меня? – спросил Макс неожиданно робко.
Я, конечно, ответила «да».
Раз уж им с детьми так хочется непременно праздника, а, скорее, свадебного торта, что ж, пусть так и будет.
Вот обрадуются, наконец, мои тетушки!..
Саша и Макс настаивали, чтобы свадьба была как можно скорее, и прямо на следующее утро мы написали заявление под приветливым и всегда немного любопытным взглядом бессменной заведующей центральным ЗАГСом, которая обожала всех женить и ненавидела разводить. А потом Макс довез меня до суда, где я едва не опоздала на оглашение приговора, собравшее, пожалуй, все издания города.
10
– Я знаю, что это звучит странно, но я не убивал Марианну, – смотрел в никуда молодой человек с приятным и измученным лицом. – Я не хотел, чтобы она умерла. Это сделал не я. Но я не помню его лица. Я люблю её. Её жизнь была такой короткой, и меня все эти годы за решёткой будет утешать только то, что она попала в рай.
Девушка с роскошными светло-русыми волосами, надёжно собранными в длинный хвост, с красивым беспристрастным лицом под тяжёлой мантильей, наверняка, частенько носила воздушные платья в пастельных тонах.
Она могла бы сыграть богиню правосудия в каком-нибудь кино, ей даже не пришлось бы играть.
Брови молодой красавицы вытянулись в широкие ровные линии, когда она объявляла приговор. На словах «принудительное лечение в психиатрической больнице» женщина средних лет интеллигентный внешности, в которой искушённые театралы нашего города узнали бы актрису местного театра, игравшую в основном в эпизодах, зарыдала, прервав тем самым судью.
–Мой сын не мог… Это какая-то ошибка… Мой сын не мог… Это кошмарный сон… Скажите мне кто-нибудь, что это сон…
Когда оглашение закончилось, женщина в черном чего-то ждала возле здания суда. Увидев выходящих из дверей журналистов, она оживилась, и бросилась ко мне, видимо, наугад.
Я живу здесь рядом, в центре, – бессвязно бормотала женщина. – Недалеко от своей работы.
Она достала из сумочки блокнот, смачно вырвала из него лист и размашисто написала свой адрес.
– Приходите. Я расскажу вам всю правду, – сказала она, –