– Я ему, мол, дед, в баре не едят, тут только пьют. А он мне: «Fuck you, Junior!» И машет у меня перед носом ножкой из «Кей-Эф-Си». У вас есть «Кей-Эф-Си»?
«Кей-Эф-Си» у нас не было. Кстати, Марья рассказывала, что однажды было совсем смешно. Фолкнер на третью ночь в Петербурге проснулся всё-таки у неё на Карповке и решил подать завтрак: яичницу с беконом и стакан апельсинового сока. Пошёл в магазин. Пропал на два часа, вернулся в недоумении, не найдя ни бекона, ни апельсинового сока.
– У вас не продаётся orange juice?
Сейчас, когда вижу ряды коробок с апельсиновым соком в «Пятёрочке», я всякий раз вспоминаю Фолкнера.
От Фолкнера Марья тоже делала аборт, но где-то через год, после того как его со Стремянной выпер Сека. Они прожили у неё месяц и одну неделю, пока Мзевинар решала вопросы с клиентами в Татарстане. Фолкнер даже хотел на Марье жениться, но она его погнала перед самым приездом матери. Фолкнер вернулся бы к нам в ванную в прихожей, но мы к тому времени уже съехали. На Стремянной шла стройка. Фолкнер снял комнату где-то во дворах на Ветеранов и начал писать стихи на русском языке. Насколько я разбираюсь в поэзии, весьма недурные. Если бы не сторчался, писал бы и сейчас. Он как-то подарил мне сборник, вышедший в «Геликоне» у Житинского. Весьма наглая рифмовка. Так рифмуют большие мастера или шпионы. Говорят, на спецслужбы работают целые отделы славистов, иногда даже, ничего не подозревая, большие поэты. Например, Josef Brodsky.
О том, что Фолкнер на самом деле шпион, предположила в шутку именно Марья.
– Ну, посудите, какой нормальный американец, окончивший вначале Итон в Англии, а потом Гарвард, будет жить в однокомнатной квартире в Весёлом посёлке! Это ненормально.
Фолкнер действительно наконец-то купил однокомнатную хрущёвку, в то время как свою квартиру в Бостоне, оставшуюся от деда (тот пожалел внука и благополучно помер), сдавал. За неделю до смерти дед вызвал в больницу лоера и оформил развод со своей шлюхой. У них был хитрый брачный контракт, который составлял всё тот же лоер. В противном случае не видать бы Фолкнеру квартиры. Несостоявшаяся вдова проникла в жильё в присутствии нотариуса, чтобы забрать причитавшиеся ей две картины Шагала, расколошматила всю посуду и насрала на диван, не нарушив при этом ни одного закона штата Массачусетс. Диван пришлось выкидывать. Фолкнер проторчал в Америке полгода, решая вопросы. Раз в три дня он звонил Марье и читал новое стихотворение, посвящённое ей. Марья протягивала мне трубку, и я слушал. Там шипели пузырьки страсти. Было очень похоже на Josef Brodsky. Впрочем, я так тоже умел.
Сижу у себя на Горьковской. Нос распух и болит. Вроде не сломан, но, может быть, и сломан. Если честно – по барабану! Ночью по пьяной бане собрал чемодан, решил ехать утренним «Сапсаном».