Я кивнул и поздоровался.
Она пробормотала в ответ приветствие, взяла с полки тазик, насыпала стиральный порошок и налила воды – все это быстро и привычно.
Женщина села напротив Лу. Я было улыбнулся, но она занималась стиркой и не заметила.
Она положила в воду цветастое платье. С виду дорогое. Потом блузку из тонкой, похожей на шелк ткани.
– Красивая, – сказал я.
– Что?
– Блузка.
– Спасибо.
Женщина на секунду-другую задержала на мне взгляд, а потом вернулась к стирке.
Ей было хорошо за тридцать, может, даже под сорок. И под кожей выступали кости. Острые ключицы торчали, но это не оттого, что женщина голодала, – просто так уж она была сложена от природы.
А может, она из тех, кто следит за питанием и занимается спортом. Прежде, в моем детстве, таких было много. Помню, женщины все обсуждали, как бы похудеть. И еще она красивая – это я понял, не миленькая, но красивая. Классической красотой. Такие рождаются в семьях, где богатые мужчины женятся на привлекательных женщинах. С каждым поколением дети делаются все красивее и красивее, и в конце концов все забывают, как выглядят обычные люди.
Таких, как она, в Аржелесе было мало. В наш городок приезжали туристы совсем другого типа. Они довольствовались аттракционами на набережной и пешеходной улицей, где в магазинах продавались реплики известных брендов. Таких, как эта женщина, я видел лишь несколько раз, когда ездил по побережью на север, в Канны и Прованс.
Но сейчас она все равно здесь, среди нас. Прежних классовых различий больше не существует.
Двигалась она быстро. Неприязненно? Может, ей не нравится, что я на нее смотрю?
– Вы тут давно уже? – спросил я, чтобы оправдать, что пялюсь на нее.
– Порядочно.
– И как, нравится?
– Что, простите?
Я рассмеялся.
– Простите. Тупой вопрос. Не подумал.
Не улыбнувшись, она по-прежнему молча терла платье.
– Ладно, ладно. – Я поднял руки: мол, сдаюсь и больше дергать ее не стану.
Женщина быстро положила в тазик еще одежду. Насколько я видел, только женскую.
– Вы тут одна? – спросил я.
– Я думала, вы решили помолчать, – сказала она.
– Мы тоже одни. – Я показал на Лу.
Окунув пальцы в пену, женщина поводила руками в тазике. Посмотрела на одежду, вздохнула и проговорила:
– Вы не одни. Вас двое.
Лица ее я не видел, но по голосу все понял. Она нас не обвиняла. И не сердилась, как вначале. Просто назвала вещи своими именами.
Меня захлестнул стыд: а ведь она права, зачем я говорю, что один, когда со мной Лу? У меня все еще есть Лу. И сейчас она играет с водой в тазике, тихо бормоча что-то себе под нос. Что-то про море. Про море у нас дома?
Остатками воды из канистры незнакомка прополоскала одежду и быстро отжала ее. С ее тонких изящных рук