– Неплохо – это ещё не хорошо, – нахмурившись, проворчала она. – Но хочешь того или нет, а принять всё равно придётся. Что я, зря, что ли, столько лет ждала, когда ты вырастешь? Тем более, тебе же всё равно нужно узнать о родителях? Ты искала такую возможность всю жизнь. А для этого необходимо перебраться в родной мир, а чтобы туда перебраться, нужно найти ведьмовское место силы, а без моего дара ты сделать этого не сможешь. Прими, не вредничай. Золото и каменья заберёшь свои с собой, – старушка бахнула на стол рюкзак и развязала завязки, демонстрируя содержимое, переливающееся всеми цветами радуги, – будешь жить со своим красавчиком припеваючи и горя не знать. Только прими мой дар. Ну же…
Слишком активно она расписывала прелести принятия силы, слишком желала избавиться от неё. И это настораживало всё сильнее. Хотя, с другой стороны, о родителях разузнать действительно хотелось. Да и читать людей как раскрытые книги не помешало бы тоже.
«Возьми, возьми… – всё настойчивее нашёптывало в голове, подтачивая уверенность в том, что чужого добра мне не нужно, – прими дар, скажи – да».
Перед глазами расплывалось, а дремота подступала всё сильнее, размывая грань между явью и сном, затуманивая разум, заставляя делать то, что в здравом уме я бы не сделала никогда…
Резкий телефонный звонок, раздавшийся возле уха, заставил приоткрыть глаза. Борясь с подступающей тошнотой, я коснулась экрана, принимая вызов.
– Слушаю.
– Макарова, ты где? – требовательный голос начальника мгновенно развеял остатки сна. – Уже начало десятого, а тебя всё нет. Выговор захотела?
– Нет, – сглотнув, ответила я, пытаясь сообразить, почему в субботний день мне звонит этот трудоголик.
– Выходные, судя по голосу, стороной не прошли, – ехидная усмешка, прорвалась сквозь тишину эфира, – ладно, даю отгул, поскольку, зная тебя, понятно: случилось что-то действительно серьёзное и крайне значимое, если ты в таком состоянии с утра пораньше. Но завтра чтобы была как штык, бодрая и свежая, с подробным докладом о том, чем занималась в последние дни. А то я же лопну от любопытства…
В этом был весь наш начальник. Эдуарт Валерьевич, из-за отсутствия личной жизни, очень интересовался жизнью своих подчинённых. До встречи с ним я не думала, что есть мужчины, которые любят сплетни больше, чем старушки на лавочке у подъезда. Оказывается, есть. Но эта его особенность не делала Эдуарда менее требовательным к своим сотрудникам. Он уходил последним с работы сам и ожидал неукоснительного выполнения производственного плана от других. Так что пахать мне завтра до полуночи, чтобы этот самый план нагнать. Отгул показателем послабления в нашем деле не является.
Кстати, а что, собственно, случилось? Почему я не помню, как прошли выходные? И где вообще я нахожусь?
Взгляд бездумно перемещался по чьей-то кухне, пока не остановился на картине с искажёнными лицами.
– Анна Павловна, – воскликнула я, вскакивая на ноги, но тут же со стоном снова падая на стул,