– А, нет, извини. Пока никаких продвижений. Как твоя мама?
– Ей лучше, насколько это вообще возможно сейчас. Почему ты звонишь?
Было так приятно слышать её голос, но так досадно, что он не желал с ним разговаривать.
– Не могу отыскать Бена. Хотел снова с ним поговорить, но он исчез со всех радаров.
– Он был здесь утром. Оставил Эмму и уехал.
– Куда, не сказал?
Эвелин хмыкнула.
– Он не отчитывается передо мной вот уже шесть лет. – Ядовито отозвалась она, но сразу же смягчилась. – Извини. Мы все сейчас на взводе. Я не знаю, куда он мог направиться. Сказал только, что ему нужно прийти в себя. Думаешь, с ним могло что-то случиться?
Все кругом всегда переживали за Бена. Из них двоих он был более бесшабашным, взрывным и отчаянным. Джеймс же с десяти лет был серьёзным, читал книжки в углу, а в играх всегда выбирал роль копа. За него никто никогда не волновался. Ведь это Джеймс. С ним и так всё будет в порядке, а вот Бенни удостаивался повышенного внимания, что бы не делал. Как и теперь.
– Бен в порядке. – Уверенно ответил Джеймс. – Наверняка, закрылся дома и приходит в себя с бутылкой виски.
Только произнеся это вслух, он осознал, как надменно прозвучали слова. Но совсем не сознавал, насколько был прав.
***
– Хватит! – Рявкнул Бен, обращаясь к своему мобильнику. – Хватит мне названивать!
Почему его никак не оставят в покое? Почему никто не может понять, что у него умерла жена, он хочет побыть один? Его не волнуют поставки канадского кедра, проблемы с системой вентиляции в доме мистера Сандра и судьба хромированных кранов, которые прибыли с заводским браком. И уж тем более его не волновали жалость и сочувствие. Всё, что волновало Бена О’Хара – это бутылка виски в его руке, вторая по счёту и уже приконченная наполовину.
Возвращаться домой он не стал. Слишком громко кричала пустота, слишком темно было среди улыбающихся фотографий. Вместо этого Бен снял номер в отеле «Murphy Inn», оплатил на два дня вперёд и накинул сотню сверху, чтобы его никто не беспокоил. Но телефон продолжал издавать сигналы. Ему звонили с работы, писали приятели, пытались выловить страховщики. Бен же закинул чёртов мобильник под подушку, а сам улёгся сверху, всё глубже погружаясь в пьяный угар.
Воспоминания о Грейс накатывали снежной лавиной, и ему приходилось как отчаянному лыжнику лавировать с горы вниз. Спасал лишь глоток алкоголя, жаром обжигающий все внутренности. Так воспоминания уходили. Так притуплялась боль.
Свет был слишком ярким и снайпером бил в лицо через тонкие занавески. Прожигал в нём дыру, как в теле вампира. Грейс. Его Грейс. Она бы была недовольна, видя, во что он превратился. И это ещё больше подстёгивало приложиться к горлышку. Он снова её разочаровывал, как делал это все шесть лет брака.
Там, в морге, Бену казалось, что до нереальности бледная рука Грейс схватит его за запястье. Глаза на опухшем лице распахнуться и воззрятся на него с того света.