Александр Васильевич улыбался, читая письмо. Наконец-то его заслуги оценили. Теперь можно постепенно и аккуратно приучать императора к мысли о превосходстве русской модели армии над прусской. Впервые за два месяца болезни Суворов почувствовал облегчение. Да и гнойники, благодаря примочкам царского доктора, затянулись. Пора собираться в дорогу.
В конце марта русская тройка лошадей, запряженная в крытую санную повозку, выехала из Кобрина в направлении на Гродно. В повозке на мягком соломенном ложе возлежал Суворов под наблюдением доктора. Повозку верхом сопровождали два адъютанта.
Первую остановку сделали в Гродно. И здесь стало понятно, что дорога в столицу будет долгой. Узнав, что в городе сделает остановку сам Суворов, местные дворяне наперебой зазывали великого полководца погостить именно в их доме. Чтобы никого не обидеть, Александр Васильевич изъявил желание остановиться у главы дворянского собрания.
На ужин в доме главы собралось все гродненское светское общество. Суворов рассказывал про последний поход, много шутил, но за час до полуночи попросил извинения и, сославшись на усталость отправился спать.
Наутро дом, где ночевал Суворов окружила огромная толпа народа. Всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на чудо-богатыря, который разит любого супостата и не знает поражений.
Генералиссимус вышел на крыльцо в парадной форме русского фельдмаршала. Мундир генералиссимуса еще не придумали. Он только разрабатывался в Санкт-Петербурге по личному распоряжению императора.
Оглядев публику, Суворов улыбнулся и громко выкрикнул:
– Ну что, посмотрели на Суворова? Небось думали: косая сажень росту, да сажень в плечах? Ан нет! Мелок и щупл Суворов оказался. Только ведь не в росте и в плечах дело! Не этим силен человек, а духом своим. Кто духом сильней, за тем и победа! Потому и не могут одолеть нас супостаты. Не Суворов их бьет, а русский дух…
В это время Александр Васильевич заметил, как сквозь толпу к крыльцу прорывается фельдъегерь. Наконец, он вырвался из окружения людских тел и замер в ожидании. Он ждал, когда командующий закончит свою речь.
– Давайте, депешу, – обратился к нему Суворов.
Александр Васильевич надеялся увидеть в письме очередное изъявление благосклонности императора. Его и перед толпой зачитать можно.
Он развернул письмо. Как и все письма императора оно было кратким:
«Князь, Я отправил вам самое дорогое, что у Меня есть, своего сына, дабы к военным наукам вы его приспособили. А кого вы Мне вернули? Вольнодумца! Забывшего почтение к родителям».
Цесаревич Константин нравился Суворову. Да, поначалу он превысил свои полномочия, что стало причиной гибели многих солдат у реки По. Но после воспитательной беседы, он все понял и больше хлопот не доставлял. Напротив, он отлично справлялся с поручениями командующего. Он вместе со всеми стойко переносил тяготы Альпийского