Достал свой набор для рисования и стал дорабатывать эскиз.
Сергей Колязин нигде не учился рисовать, но в этом он находил своё самовыражение. Завсегдатой тематикой его рисунков были драконы. Европейские, японские, китайские. На пейзажах моря, скал, гор и бесконечного неба. Тут Сергей был царём и владыкой. Тут он чувствовал свою силу.
Он попросил сестру Елену отключить телевизор, чтобы тот не мешал его творческому настрою. Она послушно повиновалась.
– А я этого не видела? – спросила сестрёнка, смотря из-за плеча на эскиз.
Ей было на этот момент где-то восемь лет. Волосы русые и обычно собраны во что-нибудь этакое. Лицо простодушное: не пышет чем-то сверхъестественным, зато и не приводит к отвращению. Дома она была довольно тихой девочкой, а в школе, судя по её рассказам и байкам, она была весьма общительна. Если расположение духа Сергея было не омерзительным, то они вместе могли играть в лошадей или конструктор.
– Это новый. – ответил брат и стал тонким грифелем карандаша выводить облака за головой змеи. – Китайский дракон Ин-Лун, который может управлять погодой.
– А почему у него крылья? Ты же говорил, что у китайских драконов нет крыльев.
– У Ин-Луна есть крылья, он – особенный.
Почему-то последнюю фразу он невольно спроецировал на себя. “Жаль, что их не существует.” – подумал Колязин.
В детскую неожиданно входит Алёна Витальевна. Она сразу же с серьёзным выражением лица обратилась к сыну. Почему-то она сразу не напала на него, когда Сергей пришёл домой. Видимо, процесс готовки не позволял отлучиться.
– Сергей, выйди на кухню.
– Зачем? – оборонялся девятиклассник, уже готовый к бою.
– Надо поговорить.
– Можно и тут поговорить.
Мать не хочет отчитывать сына при сестре, но выкурить саботажника из убежища не так-то просто.
– Хорошо, тогда, Лена, выйди пожалуйста из комнаты на пару минут?
– Зачем? – тоже спросила сестра.
– На пару минут.
Девочка в недоумении бросила игрушки и ушла в другую часть квартиры. Мать закрыла дверь и сразу же бросила:
– Почему мне сегодня звонил директор насчёт твоего поведения?
– Утверждают, будто я сорвал урок.
– Зачем ты себя так вёл?
– Как?
– Хамил, огрызался, не выполнял требования учителя.
– Из меня рядили терпилу. Я не собираюсь быть терпилой.
– Что уже?
– Я попросил вместо дурацкого сопливого стиха другой вид работы, и вместо поддержки инициативы ученика получил плевок в лицо, потому что это не входит в программу.
– Опять со стихом проблемы? – мама как бы и готова была поднять голос, но не видела в этом смысла. Сама ещё с младшей школы помнила, какое это неблагодарное дело – стихи. Убитые до ночи часы и слёзы сына.
– У меня только из-за этого по литературе