Жестокие расправы вызывали глухое недовольство населения Тайной канцелярией и вообще всей системой «слова и дела». При императрице Елизавете Петровне политический сыск велся с меньшим размахом, чем при Анне Иоанновне. 21 февраля 1762 г. Петр III, вступивший на престол после Елизаветы Петровны, опубликовал манифест об уничтожении Тайной канцелярии. В нем подчеркивалось, что Петр Великий учредил Тайную канцелярию в связи с особыми обстоятельствами и неисправными в народе нравами; с тех пор обстоятельства изменились, и надобность в канцелярии отпала. Императорский указ провозглашал: «Тайная розыскных дел канцелярия уничтожается отныне навсегда», а «ненавистное изражение, а именно слово и дело, не долженствует отныне значить ничего».
Высказываются различные предположения о побудительных мотивах Петра III. Некоторые исследователи полагали, считая императора человеком недалеким, что эта мысль пришла ему в голову под влиянием высокообразованного канцлера М.И. Воронцова. Возможно, однако, что Тайная канцелярия вызвала недовольство Петра III (известного своим преклонением перед прусскими порядками) тем, что в 1762 г. вела следствие о немецком шпионаже в русской армии. Так или иначе, но эту меру одобряли и люди, скептически относившиеся к новому императору. Автор известных воспоминаний А.Т. Болотов писал: «Превеликое удовольствие учинено было и сим всем россиянам, и все они благословляли его за сие дело».
Но фактически ведомство политического сыска было не ликвидировано, а видоизменено. Еще до опубликования своего манифеста об уничтожении Тайной канцелярии Петр III выразил пожелание создать Тайную экспедицию при Сенате. Характерно, что Екатерина II (1762–1796 гг.), охотно толковавшая при подготовке дворцового переворота о безумных поступках своего супруга, подтвердила ряд решений Петра III после его низложения и насильственной смерти. В октябре 1762 г. она почти дословно повторила манифест о ликвидации Тайной канцелярии и тут же создала Тайную экспедицию.
В принципе, передача дел о государственных преступлениях одному из подразделений Сената могла бы ввести политический розыск в рамки законности. Но просвещенный абсолютизм Екатерины II не заходил так далеко, чтобы упустить контроль