Ночная мгла медленно струилась под ногами. Он вышел из дворовой арки, оставив за спиной грязные лампы в железных намордниках, висевшие над каждым подъездом. Там, во дворах, скрывалось мрачное закулисье города – мусорные баки, валявшиеся на земле окурки, пивные бутылки и шприцы. Да, он хорошо знал, каким был этот город на самом деле. Восторженная и радостная жизнь бурлила только на центральных улицах и площадях, выставляемых напоказ капризной публике. Было в этой жизни, наполненной всеми удовольствиями, что-то истерическое, доведенное до предела психических и финансовых возможностей. Каждый житель старался выглядеть остроумным, общительным, продвинутым – не оттого, что ему действительно было весело, не оттого, что ему действительно были интересны все эти люди, а оттого, что так требовали правила успеха, и чтобы им соответствовать, половина города плотно сидела на антидепрессантах.
Только по вечерам горожане становились чуть более настоящими и могли себе позволить безучастное выражение на лицах. Им нужно было разгрузить голову от излишков информации, поэтому они старались ни о чем не думать. Всем хотелось просто поскорее добраться до своих уютно обставленных комнаток в приватизированных квартирах, тогда как самые успешные имели возможность укрыться от городского шума в изысканно обставленных апартаментах с домашними кинотеатрами, с высокими лестницами, галереями, просторными спальнями, саунами и душевыми кабинками. Чтобы на следующий день опять выпить горсть таблеток, улыбаться, кивать, разговаривать по телефону, обрабатывать потоки сообщений в соцсетях, покупать ненужные вещи, продавать товары, услуги и минуты своей собственной жизни.
Он знал и видел все это тысячи раз, именно так жили миллиарды людей во всем мире, и город каждый день подсказывал ему, что он должен жить точно также, что он тоже должен стараться ни о чем не думать, не размышлять, не любить никого, кроме себя, и тогда все у него будет отлично.
На светофорах ночного города мигали оранжевые огни. Респектабельные иномарки и редкие велосипедисты проезжали по разделительным линиям и стрелкам дороги. Поднявшись из подземного перехода на мостовую, он оступился у рекламного щитка, на котором затрещали жалюзи, сменившие одну картинку другой, которая с таким же энтузиазмом заманивала покупателей. В ногах снова почувствовалась ломота, но он решил не останавливаться, пока не дойдет до ближайшего парка.
Преодолев еще пару кварталов, он вышел на дорожку за оперным театром. Купил в будке с хот-догами стаканчик чаю, посидел у фонтана, где небрежно обнимались влюбленные и звучала турецкая музыка. Потом привычно побрел выбирать местечко для обустройства лежанки. На сегодня никаких других вариантов ночлега у него не было. Он развалился прямо