Решив для себя просто пройти мимо нее и постараться выбежать на улицу, как вчера, ученый проследовал вперед по коридору. Проходя рядом с допросной, Илья увидел, что дверь снова была полуоткрыта.
«Эх! И хочется, и колется, и мамка не велит!» – вспомнил он смешную поговорку.
Не удержавшись от соблазна посмотреть, что там творится, Илья прильнул к двери. В глубине комнаты шел очередной допрос подследственного.
За обтянутым зеленым сукном столом, возле стены сидел все тот же капитан. А за другим, грубо сколоченным, находился человек в офицерской расстегнутой гимнастерке. На воротничке гимнастерки виднелись «шпалы» полковника. Его левая кисть была закреплена на столе кожаным тонким ремнем. Тот же солдат в застиранной гимнастерке стоял перед ним, ожидая команды начальника.
– Будешь подписывать протокол, что ты английский шпион? – вяло спросил следователь, обращаясь к подследственному.
– Я не виновен! Подписывать ничего не буду! – яростно проговорил мужчина средних лет.
– Ну, что ж, Архип, давай работай! – все также вяло отдал команду капитан. И тут произошло событие, которое до кончиков волос потрясло воображение Вострикова. Верзила, подойдя к шкафу возле стола, с довольным видом вытащил из него массивную деревянную колотушку. Такие деревянные молотки Илья видел у бондарей, которые изготавливали деревянные бочки. Изделие бондарей поражало своей величиной.
Увидев страшное орудие средневековых пыток, подследственный сразу сжался за столом. Отследив очередной кивок следователя, солдат, размахнувшись, что есть силы ударил по кисти военного колотушкой. Раздался противный хруст сломанных костей, который продолжился не менее страшным пронзительным криком офицера.
Не имея возможности выдернуть руку из ремня, он постоянно дергал на себя искалеченную ударом кисть. Ужас и сильная нечеловеческая боль отразились на бледном лице офицера. Илья, стоя за дверью, просто окаменел. Злорадная усмешка промелькнула на лице палача. Солдат, делая ударение в словах на «о», обратился к скулящему от боли человеку: «Ну, что, будешь подписывать? У меня все подписывают, рано или поздно!»
В следующее мгновение он демонстративно замахнулся страшным орудием. Сердце Ильи сжалось от страха. Подследственный, что есть мочи громко закричал: «Буду! Я буду подписывать!» Его крик эхом прокатился по комнате.
«Ну, вот, давно бы так!»– встав из-за стола и положив перед подследственным лист протокола, произнес капитан НКВД.
Довольный, что не пришлось долго выбивать признание, следователь улыбнулся. Дрожащей правой рукой молодой военный подписал признание.
Проходя по коридору подальше от этой страшной двери, ученый пребывал в тягостных мыслях, из которых его вывел окрик постового: «Ваш пропуск?» Подняв голову, Востриков увидел перед собой молодого