Homo ludus. Владимир Андерсон

Не игра для тебя, а теперь уже ты для этой игры. Ты не в себе. Ты всегда в чём-то. В своей семье, или работе. Может быть, в друзьях. А, может, в Боге. Или в заботах. Даже если ты полный эгоист, ты не в себе, тогда ты в куче мелочей, которые для тебя: костюмах, машинах, или собственном лице. В чём угодно, но только не в себе. В себе быть не получится. Это уже будет клиника, сумасшедший дом… Если ты будешь в себе… Да и зачем тебе это. Ты же не центр Вселенной, даже если хочешь им быть. Ты не хочешь – тебе это просто кажется. Ты не понимаешь, что будет потом, для чего это тебе. А это глупое и неосознанное «так захотелось» только губит даже самые эгоцентричные личности. И губит не со стороны всех остальных, а со стороны себя. Когда сам начинаешь доказывать и обосновывать свои же поступки, придуманные не собой, но только собой и сделанные. Причём ладно бы доказывать это кому-то – ты будешь доказывать это себе, будто защищая факт своего существования. И чем сильнее ты это защитишь, тем меньше тебя останется на самом деле».

       Густав никогда не думал причинять этому человеку боль. Или смерть. И не то чтобы тот этого не заслуживал. Просто этот человек был отличным собеседником, чем-то похожим на него самого. Уничтожить его – тоже самое, что подтопить печку книгой со своим лицом на обложке: может и станет тепло, но книги потом хватать не будет, не говоря про то, что достаточно другого, более годящегося для этого материала, нежели структурированный объём умных мыслей, сохранённых на бумаге. И похоже, что Винсент сам понимал это: и не столько то, что ему ничего не угрожает, сколько то, насколько опасен его собеседник. И не сказать, что это как-то привлекало, но явно добавляло ко всему своего интереса, и хотелось рассказывать о таком, о каком обычно не хотелось даже думать.

       Самое большое сходство у них было в подходе. Они оба смотрели на людей, как будто со стороны. Обычно так смотрят на тех, кто не в твоей жизни, на тех, кто будто в новостях, на тех, кто тебя совсем не касается. Но они так смотрели на всех. Словно и как-то «своей» жизни у них нет, словно в ней просто никто не может быть.

       Всё же много больше силы в мягкости. Даже, когда это касается неодушевлённых предметов – не торопись, будь своевременным и естественным как вода в ручье, заполняющая огромное озеро или даже реку, переходящую в море. Естественное течение никогда не встречает никакого сопротивления, а если оно имеет дело с чем-то разумным, то это разумное считает своим долгом не то что не препятствовать, но и помогать этому. Такой оригинальный природный закон – сохранять и поддерживать естественное. Стоит лишь притвориться этим естественным, и можно считать себя победителем. Кем бы ты ни был: человеком, государством, системой или алкогольным напитком. Может, даже насекомым – как лже-королева у муравьёв, которая только притворяется королевой, но не выполняет ни одной её функции, и муравьи будут кормить её и охранять, делать всё, что необходимо, чтобы она жила, а взамен не получат ничего. И всё это лишь из-за того, что она естественна, естественно заняла пусть даже совсем не своё и не предназначенное