За окном задул ветер, и ряд ветвей прошёлся у окон дома, словно поприветствовал вернувшегося хозяина.
Это движений деревьев тут же вернуло Густава в его размышления – «молчаливое большинство», сейчас это так называется. И это большинство сформировалось из того, что кругом все стали рефлексировать в общении, и выстраивать своей имидж в социуме; релятивизм в мировоззрении, тот самый релятивизм, когда под сомнение может быть поставлено абсолютно всё, даже то, что когда-то было поставлено как догма. А кроме того, игровая семантика, в которой любой смысл имеет игровое значение, которое нужно угадать, но при этом каждый может сделать это по-своему. И клиповая культура, в которой развитие познания идёт рука об руку с развитием оценочного мнения, тесно выстраиваемого множеством коротких роликов, красочных и быстроменяющихся.
Таким образом, «молчаливое большинство» выбрало 2 интересных пути своего бытия: либо возврат к конфессиональной культуре, в которой многие вещи приобретают снова яркие очертания, сформировав «подушку безопасности», либо возрождение этнокультурных традиций, в рамках которых будет не только приятно моделировать новое, но и с интересом и уважением смотреть на старое, что придаст уверенности и гордости за собственное «Я».
В это время даже зародилось новое понятие – «эмерджментность»: свойства всей системы не как суммы. Ведь так же понятней и логичней, когда индейские вожди после проведения всех ритуалов, которым, может, не одна тысяча лет, разъезжаются по домам на внедорожниках; или, когда новенький смартфон столичного студента раскрашен древнерусскими узорами, а при очередной простуде вместо антибиотиков 3 или 4 поколения он будет пить молоко с мёдом; или, когда загородный дом свежеиспечённого бизнесмена сделан без единого гвоздя как строили лет 800 назад. Всё остальное может быть похоже на современность, но кусочек старого оказалось очень приятно вложить в целое, не присоединяя к этому целому, будто оно не дополняет картину, а создаёт новую, рядом с уже существующей, но гораздо меньших размеров, что делает жизнь более полноценной.
«Новые игрушки оказались куда интересней, и, главное, опасней старых. – подумал Густав. – Сейчас не всем понятно, где игрушки, а где ты сам. Будто ты сам стал игрушкой».
С такими игрушками было куда интересней играть, и одна из них сейчас как раз звонила. Оксана.
Разумеется, он не взял трубку. Да и ради чего её было брать. Ничего оригинального или нового она всё равно не расскажет – в таком состоянии ход её мыслей описать достаточно