– Последний раз Бонвиания пала под натиском врага девять сотен лет назад. И то, предводитель горгенотов понимал, какую ценность имеет наследие Бонвиании, и не тронул ни одного храма, ни одного сооружения…
Когда Маркусу надоело слушать перечисление ценного наследия, которое надо уберечь от них, варваров, он нетерпеливо поднял бровь, а его верный Ворон, сидящий на специальной подставке, вплетённой в высокое украшение для волос, подлетел к говорящему послу и тюкнул того в макушку, вызвав довольную улыбку Маркуса и недовольную мину у посла. Но тот сразу понял, что пора закругляться и переходить к делу.
– Его Святейшество и Светлейшество, Повелитель всех людей и зверей Бонвиании, Хранитель всех богатств и Наследник Божьей Воли, Посланник Благоденствия и потомок Прародителей всего сущего, Попирающий Небо и Удерживающий Власть, Творящий закон и Великий судья, готов присягнуть в верности Великому Завоевателю Маркусу и войти в его Империю на условиях…
Условия сводились к одному, но были украшены кучей ненужных слов, которые с удовольствием впитывал в себя Диурий, любящий подобное словоблудие, и нетерпеливо выслушивали другие советники, приглашённые на встречу с послами. Суть сводилась к тому, чтобы за всеми власть имущими оставались все те же привилегии, что и ныне. На этом условии, монарх, или как здесь назывался король – падишах, и его придворные согласятся с номинальным, получается, правлением Маркуса.
– А если нет, то что? – вдруг заинтересовался Маркус.
Послы ошалело на него уставились, не ожидая столь прямолинейного отказа. Как же, ему и так оказали великую честь.
– Тогда Бонвиания будет бороться дальше. И проиграют в этой битве все, – патетично выкрикнул посол.
– Хорошо, я согласен, – сказал Маркус. И поправился: – Бороться. Я никогда не проигрываю.
Диурий бросил на него упрекающий взгляд. Маркус ответил выразительным: «Надоели! Напыщенные ослы». Диурий его взгляд понял и покачал головой. Но в этот раз промолчал, как ни странно. Обычно в этом месте он начинал дипломатически увещевать послов в том, что для них большая честь войти в империю Маркуса на его условиях.
Но то ли в этот раз оппоненты Диурия превзошли его в словоблудии, и этого он им простить не мог, то ли по каким другим причинам, но он промолчал. И послы испуганно переглядывались, не зная как действовать, так как всё шло не по плану.
– Но… вы действительно хотите разрушить и разграбить Бонвианию? – со слезами на глазах спросил посол.
Над его губой выступили крохотные капельки пота – верный признак сильного волнения и неуверенности.
– Нет, – честно ответил Маркус. – Этого хочет ваш король, выставляя такие условия.
– Тогда скажите нам свои условия, – обрадовался посол так, что у него задрожали губы. – Конечно, падишах в свою очередь готов предоставить вам тридцать сундуков