– Здесь, за дверями.
– Пригласите его сюда! – королева недоумевающе повернулась к Норманну: – Что случилось?
– Эритопия пала! Маркус занял Эритану, эритопский король Берведеус присягнул на верность Маркусу! – испуганно вращая глазами, выплеснул на них вместе со своим страхом новости советник.
– Какие чудесн… ужасные новости! – обрадованно воскликнул Норманн на встревоженный взгляд матери. – Я должен уехать на разведку! Пойду собираться!
– Что?! Да ты никак ополоумел… ли Ваше Величество, – осеклась королева, скосив глаза в сторону советника. – Оставить сейчас королевство…
– На три недели! – бодро закончил за неё Норманн.
– На целых три недели?!
– Всего три недели. Оно в надёжных руках, – не дав больше сказать ни слова, поцеловал в поклоне руки матери Норманн и почти выбежал за дверь.
3.3 Фландия, Беата
На широком подоконнике, греясь в лучах заходящего светила, развалился Шершень. Кот вытянул лапы, откинул в сторону пушистый хвост и время от времени открывал глаза, наблюдая за хозяйкой.
Беата сидела за рабочим столом, заваленным книгами, трактатами и древними свитками которые, казалось, готовы рассыпаться в прах от одного прикосновения. Раскрыв на закладке толстый трактат, Беата читала, тихо шевеля губами.
– Мяу? – лениво спросил Шершень.
Что можно читать так долго и внимательно? Пора бы поужинать, накормить котика свежей котлеткой и плеснуть в миску жирненьких сливок. Если, конечно, кое-кто хочет ночью спать. А не слушать, как один голодный несчастный кот ходит по дворцу и поёт – разумеется во всё горло – о своей несчастной доле.
– Подожди, Шершень, – попросила Беата. – Для следующего этапа опыта нужен конский волос. Волос я найду, но не понимаю, какой надо. Текст мелкий и буквы немного стёрлись от времени.
Она расправила загнувшийся кончик листа. Каждый учебник был нужен и дорог, а трактат магистра алхимии Амалиуса вообще бесценен.
Принцесса собрала в стопку книги, унесла в шкаф кожаные свитки и поставила на стол тяжёлый канделябр. Зажгла свечи, достала из ящика большую лупу на потёртой костяной ручке. Лупой Беата гордилась и берегла – её подарил друг отца, купец и путешественник, специально привёз этакое чудо для Беатрисы из далёкой заморской страны. Купец рассказывал, что только там умеют делать потрясающие вещи из стекла, очень дорогие, потому что каждое – произведение искусства.
Беата подвинула канделябр поближе и наклонилась над страницей.
– Волос Джимарханского скакуна! – воскликнула она. – Слышишь, Шершень? Джимарханского скакуна!
Беата схватилась за голову, от чего из причёски выпал карандаш, обгорелая деревянная палочка, которой принцесса поджигала маленькие жерла сосудов с горящим маслом для опытов, два потрёпанных гусиных пера с заточенными для чернил наконечниками и шпилька.
– Их всего в мире меньше сотни, и каждый стоит