Молчат старинные киоты,
Вино разбавлено водою
В кувшине красной терракоты.
Слеза умножена слезою,
По улицам гуляет ветер,
Вина осыпалась золою
В осенний темнокрылый вечер.
Между любовью и любовью
Закрыто, словно птица, сердце,
Ужаленное жадной болью,
Стучится в маленькую дверцу.
26 июня 1989
Узколицый певец площадный,
Виночерпий густого звука!
Пригублю я твоей пощады
До сердечного перестука.
Всех речей твоих вихрь горячий
Додохну до последней боли,
Светлоокий мой римский мальчик,
Узник власти и жесткой воли.
Соберу, словно с пашни, камни,
Я слова на краю разрыва,
Но – негнущимися руками
Оттолкну тебя, отрок милый.
Под твоей беспощадной высью
Мне вовеки не будет места,
Ускользну на рассвете рысью –
Так вдвоем с тобой стало тесно.
У тебя пересохнет горло:
Жало липкой осы вонзится –
Жалость! Медленно ты и гордо
Смежишь угольные ресницы.
Отпускаю по воле доброй
Я – к единственной из соперниц:
Высоте, словно злоба, черной,
Вороненок мой, ночи первенец!
27 июня 1989
Частокол многоэтажек,
Для души – ни закоулка!
Оттого ль так зол и влажен
Ветер мой, надувший губы?
Бесприютное пространство
Да квадратные каморы –
Мыслям одиноким странствий
Здесь не даст проделать город.
Все защиты, все приюты
У души отнимет ветер.
Господи, двора б каюту,
Старый тополь на рассвете!
Камень бы, чтоб помнил руку,
Иль окна квадрат янтарный, –
Только не молчанья муку,
Одиночество казармы!
Но беспамятно и мирно
На юру сереет важно
Памятник всем душам сирым –
Частокол многоэтажек.
27 июня 1989
Спокойны и строги – земным притворились,
Но ветер с окраин
Рванулся за Вами – собакой на привязь –
Из дремлющей стаи.
В рассвете промчался, как призрачный всадник,
Гордец и упрямец!
По небу и морю кочующий странник –
Летучий голландец.
Взорвал все уюты,
Обжитость и затхлость обыденной скуки,
Обшарил углы, закоулки, закуты –
Просился к Вам в руки.
Бежал, как волчонок,
Шарахался злобно от лиц равнодушных.
До самых печенок
Вгрызался прохожим в остывшие души.
Он помнил единственность Вашу
И крылья. Он знал непреложно,
Что Вам не по росту земное бессилье,
Всех высей заложник!
И выследил, вынес – из нашей юдоли
Вдруг