– Водки, – сказал участковый официанту, так и не открыв меню, – И чё-нибудь русского, картошки, селедки. Как всегда… Вепрево колено? Тащи свое колено.
Он посмотрел на меня:
– Или ты хочешь суши?
Я не хотел суши. Я думал о Кошеле, об ответном ходе. Маловероятно, что Воин Селифонтов нанял дублера, но я все равно побросал лассо взгляда на посетителей. Мажоры сельского разлива, хамоватые аристократы, вчерашние короли подворотен. Шмары-манекены: шик, блеск, пустота. И немного пузатой мелочи, перекормленной пиццей и кока-колой. Никого подозрительного, если не считать официанта. Слишком умные глаза, полускрытые густыми черными бровями.
– Официант – сволочь, – прочитал мои мысли Гусейнов. – Мог бы поторопиться. Вот не дам разок чаевых…
За окном остановилась убитая «копейка». Водитель долго не выходил из машины. Я обратил внимание участкового.
– Я его знаю, – сказал он, – Гера Шимко, поджигатель.
– Как это поджигатель?
– Классовая война… Поджёг жену за то, что ушла к банкиру. Сгорела заживо, так и не сняла шубу. Потом настал черед банка. Потом «Барабашовки». Теперь хочет спалить «Усаму»…
Гусейнов хитро подмигнул мне.
– Но я ему запретил. Пока…
Наконец принесли. Мы выпили, закусили и повторили. Каждая рюмка приближала Гусейнова. В конце концов мы сблизились так, что стало тесно и душно.
– Давай проветримся, – предложил Гусейнов.
А может, предложил я.
Мы шли по разграффиченной улице Гоголя, ветхой, кирхой31. Кислотные комиксы на стенах. Гоголь-моголь. Зомби-война. Бодрый Вакула, похожий на солиста «Гоголя Бордэлло»32, красавица Оксана, которая стала летчицей. Черевички и сапоги, шинель и пиджак…
– По-любому, надо свергнуть Кошеля. И ты, Брут, займешься этим.
Брут расплывчато кивнул Кассию.
– Есть одна коза. Зависает в картинной галерее. Готова на всё ради меня. И попарит, и спать уложит. Накормит собой, напоит, как положено. Любовь – пленительное чувство. Это тебе не картошка. Хотя тоже раком…
Гусейнов игриво задел меня локтем.
– Я ей: у меня есть жена, дети. Не беда – буду любовницей. Так и любовница есть!
– Да, сложно…
– И не говори. Будто нет других мужиков. У них там вояки служат, летчики летают. Нашла бы себе офицерчика. Так нет же, что-то во мне нашла…
Он вопросительно посмотрел на меня, но я пожал плечами.
– Конечно, у меня водятся бабки. Купил ей шкаф-купе, еще какие-то побрякушки. Думаешь, поэтому меня любит?
– Не думаю.
– И я не думаю. Все-таки есть во мне какой-то стержень. Шест, на котором они крутятся, раздеваются.
Я не мог понять, злится Гусейнов или радуется.
– Честное слово, достали своим стриптизом. Отдамся, но не сейчас, не сразу. Сперва