– Что бегаем? – Строго спросил путилинский помощник, сзади, грохоча сапогами, подбегали полицейские.
– Вашбродь, живы?
– Что со мной будет? – Огрызнулся Жуков, не ожидавший от стрелочника такой прыти. – Вяжите этого голубчика и в участок.
– Что ж он от тебя, Михал Силантич, зайцем—то сиганул? – Иван Дмитриевич старался отвлечься от боли, да и любопытно было, как Жуков справлялся со следствием.
– Вот это—то меня сразу и насторожило, – с удовольствием рассказывал Жуков, – если человек ни в чём противоправном не замешан, так чего ему так неумело бежать?
– Миша, это я у тебя спросил.
– Иван Дмитрич, так доставили его в участок, а он, видимо, столько принял, что пришлось ушатом холодной воды его в чувства приводить.
– Нет, нет, – замахал руками пристав, – только не в участке, хватит здесь мне сырость разводить.
Приведенный через некоторое время стрелочник после каждого шага оставлял мокрые следы, да и с волос на лицо текли небольшие ручейки.
– Отвечать готов?
– Готов, – размазывая воду по лицу, сквозь выбитые передние зубы, прошепелявил Потатуев.
– Не буду вола за хвост крутить, – сел напротив задержанного Миша, – некогда. Так вот, голуба моя ненаглядная, ты с Николаем Игнатьевым знаком?
– С Колькой—то, а как же, приятель мой.
– Давно знакомы?
– Не знаю, но давно.
– Что о нём поведать можешь?
– Хороший человек, – пожал плечами стрелочник, – не жадный, душевный.
– Когда его в последний раз видел?
– Так, – в пьяных глазах Феоктиста мелькнул на миг страх и, как приметил Жуков, руки более задрожали, – на днях, – уклончиво ответил стрелочник.
– На днях, это когда?
– А я почём знаю, – хотел откинуться назад Потатуев и едва не упал с табурета, обернулся и обвел глазами камеру, – что я за ним по пятам хожу, что ли?
– Понятно, но я спрашиваю повторно, когда ты видел Игнатьева в последний раз?
– Дак, – провел рукою по лицу, словно вытерал от воды, но было заметно, что хмель из головы улетучился и теперь исподлобья на Мишу смотрели трезвые наполненные страхом глаза, – почитай в воскресенье.
– Где?
– У меня в будке, – Потатуев глотал воздух большими глотками, словно не мог утолить жажду.
– Значит, в воскресенье. И один он к тебе пришёл?
– Нет, нет, с ним пришёл Иван Сумороков.
– Иван Сумороков? – Переспросил Миша.
– Ага, братан мой двоюродный.
– И когда это было?
– Дак, вечером, часов, может, в шесть, а может, и в семь.
– Что они приходили?
– Дак, пиво принесли, кое—что покрепче, ну и зазвали в лес, – и тут прикусил Феоктист язык, почувствовал, что сболтнул лишнего.
– В лес?
– В лес, –