Когда они уже выходили, Флора догнала их.
– Дмитрий Николаевич, скажите, почему у вас перчатка на руке?
– Отчего бы вам, сударыня, своего оракула об этом не спросить? – отозвался Руднев, несколько задетый беспардонностью вопроса.
– Вы скрываете шрам? – продолжала настаивать пифия.
– Да, если вам так угодно это знать.
– У вас обожжена рука?
– Да, но мне не совсем понятна причина вашего настойчивого любопытства, сударыня…
– Это не любопытство! – возразила Флора. – Я просто не сразу вспомнила… Возможно, это имеет какое-то значение… Несколько дней назад оракул предрек одному из посетителей, что в его судьбу вмешается обожженная рука… Почему вы так смотрите? Вы не верите предсказаниям оракула, да?
Руднев не ответил. Его взгляд сделался рассеянным, будто он смотрел сквозь свою собеседницу.
– А какой вопрос задал оракулу тот человек? – спросил Дмитрий Николаевич.
– Он хотел знать, как ему прославиться.
Глава 4
Гроза обрушилась на город, когда уже затемно Руднев с Белецким вернулись домой на Пречистенку.
Из резиденции последней дельфийской пифии друзья отправились по адресу проживания сестры мадмуазель Флоры и никого там не застали.
Дворник в том доме оказался на редкость ответственным и неболтливым. Он отказался открыть квартиру даже за щедрое вознаграждение, а о жильцах сказал лишь, что не видел их с прошлого дня. Отвечать на какие-либо другие вопросы дворник не стал, заявив, что поставлен сюда совсем не за тем, чтобы чесать языком и болтать о квартирантах со всякими подозрительными праздношатающимся господами. Окончательно убедившись, что они ничего не добьются, Руднев с Белецким решили более не терять времени, а предоставить возможность допросить дворника Терентьеву или кому-то из его людей.
Дома Белецкий задал Рудневу тот вопрос, от ответа на который Дмитрий Николаевич старательно уходил с того момента, как они покинули особняк на Поварской улице.
– Так что вы, Дмитрий Николаевич, думаете о предсказаниях Флоры про обожженную руку?
Разговор этот происходил в кабинете Руднева. Дмитрий Николаевич запретил зажигать свет и теперь стоял у окна и любовался всполохами молний и бьющими в стекло струями проливного дождя.
– Белецкий, это не предсказание! Ты же понимаешь!
– Я понимаю, и это меня как раз больше всего беспокоит! Откуда она заранее знала про вас?
– Самое простое объяснение: она ничего заранее не знала, а просто придумала всю эту историю с прорицанием на ходу, чтобы заморочить нам голову.
– Вы сами в это не верите! – возразил Белецкий. – Во-первых, как бы она догадалась, что у вас под перчаткой именно ожог.
– Так я же ей сам сказал.
– После ее однозначного вопроса!
– Господи, Белецкий! Сообразить, что человек скрывает под перчаткой какую-то