Тяжелая железная дверь со скрипом ползет в сторону, и полковник проходит внутрь.
Он смотрит на осужденных.
Оценивает их.
Михаил Григорьевич хочет для себя решить, кто из этих заключенных может быть оправдан.
– Ты, – полковник зовет устроившегося возле стены мужчину. – Встать и подойти!
Мужчина с трудом поднимается. Он, кажется, болен. Он настолько исхудал, что еле держится на ногах.
– Отставить. Сядь на место.
«Сам скоро сдохнет», – думает Михаил Григорьевич и подходит к другому.
– Ты, – обращается к мужчине в очках, – и вот ты, – тыкает пальцем в человека восточной наружности.
Заключенные не смотрят на него.
– Встать. На выход.
Заключенные не реагируют.
Они не торопятся выполнять приказы. Они знают, что ничего хорошего от коменданта ждать не стоит. Что-то он задумал. Явно ничего хорошего.
Но ночью же их не станут казнить?
Михаил Григорьевич выходит из камеры и ждет.
Он обращается к рядовому:
– Науменко сообщил, что этих под карантин. Больны, говорит, чем-то заразным. – Полковник разводит руками. – Ты там пометь у себя в журнале, что в лазарет отправлены.
– Есть.
Михаил Григорьевич ждет, пока рядовой вытолкает людей в коридор, и уводит арестованных с собой.
Он отказывается от сопровождения, говорит, что с двумя доходягами как-нибудь справится и сам. По инструкции положено конвоировать только в сопровождении двух вооруженных солдат, но полковнику никто не смеет перечить.
Все молчат.
И никто даже внимания не обращает на то, что полковник лично пришел проводить осужденных в лечебницу. И никого не заботит, что заключенных уводят совершенно не в том направлении.
«Есть» и «так точно» – вот и все, что могут сказать подчиненные полковнику Михаилу Григорьевичу.
Узкий коридор ведет вниз.
Тусклые лампы еле освещают мрачные зеленые стены.
– Простите. Мне кажется, что лазарет в другом крыле здания, – обращается к коменданту вежливый голос очкарика.
– Проходим.
Полковник показывает арестованным свернуть на развилке налево.
Здесь коридор слегка расширяется.
Неровные квадратики плитки под ногами слегка поблескивают в тусклом свете.
Полковник пропускает арестованных вперед. В небольшой предбанник со стеной, на которой видны следы засохшей крови. От заляпанной стены откололись несколько кирпичей, видны следы от пуль.
– Он сейчас выстрелит нам в спину, – тихо говорит мужчина азиатской наружности своему товарищу.
Очкарик часто дышит.
Он знает, что его друг по несчастью прав. Сейчас прозвучит выстрел, и один из них повалится на пол. Следующим выстрелом убьют второго.
Очкарик жмурится и втягивает шею в плечи.
– Что застыли? Вперед, – командует Михаил Григорьевич и ведет арестованных дальше.
В