И мерзкая старуха надоумила-научила девку, что ежели не сможет Полина детей народить мужу своему, так тогда сильнее горе их будет во стократ, да не просто не сможет, а станут младенцы их помирать на второй день после рождения.
– Тогда сердце её разорвётся в клочья, жить будет, да мучиться, – хрипло захихикала мерзавка, – И муж её бросит. Кому пустоцвет сдался? Вот это месть так месть.
Разгорелись глаза Дуньки от радости, от предвкушения победы своей, и закивала она согласно головою, поблагодарила колдунью болотную, да приняла из рук её мешочек в котором лежали скрученные свечи, свитые корни да иглы острые.
– Добудешь волос её, подложишь в этот мешочек, а после прикопаешь его под их воротами, аккурат в самой середине, чтобы каждый раз, как станет она через них переступать, да во двор заходить, али со двора идтить, она через тот мешок перешагивала. Через то будет на ей проклятье.
Хитростью своей добыла-таки Дунька волосы заветные, с гребня, которым Полина косу причёсывала, в тот мешок сунула, да под воротами, как чертовка велела, и прикопала. Радости её предела не было, да только всему плата есть, и за Полинино горе тоже своя цена была. Запросила колдунья у Дуньки глупой жизнь первенца её.
– У тебя всего одного не станет, а у неё все помрут, – прошамкала карга, – Невелика цена.
– Согласна, – наспех отмахнулась тогда от неё Дунька, которой не терпелось уже поскорее приступить к делу своему чёрному.
Так и вышло. Не прошло и двух лет, как к Дуньке жених посватался. И на такой товар свой купец нашёлся. Сыграли они свадебку, вскоре и понесла Дунька. А как родился ребёнок, так и не стало его тем же днём.
– Бог дал, Бог взял, – люди говорят.
Да только не Бог эту душу прибрал, а досталась она тёмным силам по уговору Дуньки с колдуньей. Дунька, конечно, про то помнила, и с облегчением вздохнула – расплатилась. Теперь можно и жить начинать, а Полинка проклятая пущай до конца дней своих мается. Эва, ей уже тридцать на носу, скоро и родить больше не сможет. Так и надо ей. Не достался Гаврила – красавец и богатырь – Дуньке, так пущай мается со своим пустоцветом Полинкою. И Дунька расхохоталась при мысли о том.
***
И вот нынче, в дождливый июньский день, в четверг на зелёных святках, поминали бабы своих младенцев, умерших без крещения. Поминала и Полина. Собрала с утра стол, кутьи наварила, булок белых пышных напекла, киселя приготовила, блинов да сметаны, яиц накрасила луковой шелухой, ещё по малости разного. Гаврила на работу ушёл, в кузню, а она осталась ребятишек ждать. Загодя она их созвала. Уж так положено нынче – следует к себе за стол детей соседских собирать. Прошлась Полина по дворам, позвала ребят. У матерей их спросилась, позволят ли. Позволили те. Не все Полину винили да осуждали, были и те, кто жалели её горемыку. И вот нынче, в назначенный