Она помолчала и решительно добавила:
– Ты не удивишься теперь, узнав, что я постаралась испортить саркофаг одного из братьев, когда проснулась? Остальные и так были мертвы, а он должен был вот-вот очнуться. Я залезла в управление и… что-то сделала. Мне повезло, что мой процесс пробуждения занял немного меньше времени, и я очнулась раньше. Что с ним там стало?
– Он превратился в жижу.
– Я рада, – кивнула она. – Интересно, что стало с теми, кто не добрался до убежища…
– Их… – Алонсо запнулся. Муравьи разорвали их на части, когда вспыхнула революция. Всех, кто не успел спрятаться. – Они давно погибли.
– И этому я тоже рада. Можешь презирать меня за это. Но я хочу оставить прошлое в прошлом. Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать жалость. У каждого есть свои ужасные истории. Но мне бы хотелось объяснить тебе: у меня никогда не было семьи. Я не знаю, как это должно происходить. Наверное, всё же как-то иначе. Но…
– Я не такой, как твои братья, – сказал он. Ему хотелось оправдаться, потому что теперь он вовсе не был уверен, что поступил правильно, поддавшись инстинкту. Не нужно было её трогать, пусть даже она была согласна. – В этом мире у меня никого нет. И наш вид упал на самое дно. Я хотел бы, чтобы у нас был шанс жить спокойно и тихо, где-то, где нас никто не тронет. Я мог бы сказать… да, я мечтаю об этом.
– Тогда можно мне пойти с тобой в это место?
Алонсо горько усмехнулся:
– Да если бы я только знал, где такое искать.
Он вернулся к кровати, сел рядом с Карой, и она тут же потянулась к нему – доверчиво, будто признав, что он никогда её не обидит.
– Когда ты рассказал о компасе, – прошептала она, – я… Знаешь, эти люди… они водят меня в одну пещеру, и именно там и… ну… – Кара вздрогнула и вздохнула глубоко. – Это что-то вроде святилища, там есть круглый камень, который они поливают тем, что разводят в яме. И алтарь, я думаю, это именно алтарь: закуток, где они держат живые вещи, похищенные из горного дворца, а может откуда-то ещё.
Алонсо понял её: реликвии семьи, такое не оставляют муравьям. Он и сам вернулся за компасом, единственным, что у него осталось.
– Думаешь, веди ещё живы? Ты их слышала?
– Нет, мне не дают прикасаться ни к чему в пещере, кроме камня. Не верят мне. Но они сами постоянно хватают эти вещи. И притворяются, что это что-то значит, ведут себя так, как будто вещи говорят с ними и что-то делают.
– Но живые вещи, разумеется, не отвечают