Конечно, все это зря, но хотя бы совесть моя чиста – и перед Катькой, и перед мужчинами.
4
Только не надо думать, что рядовые сотрудники журнала «Событие!», вроде нас с Аглаей, по уровню доходов относятся к так называемому среднему классу и по такому случаю могут позволить себе ежедневно питаться в таких заведениях, как «Иль Ристоранте». Во-первых средний класс, как известно, выдуман журналом «Анонс» и программой «Надысь», а в природе распространен примерно как снежный человек – кто-то видел следы, кто-то слышал рев, но чтобы поближе подойти, за ручку поздороваться, фото на память сделать, не говоря уж о поимке и триумфальной доставке в Московский зоопарк – такого ни разу не случалось. Во-вторых, зарплата в журнале «Событие!» – тема отдельная, исполняется печально, с нотами безысходности. Гангрена, как всякая деловая женщина, обладает, по отзывам видных представителей отечественного издательского дела, невообразимым количеством похвальных качеств, вполне достаточным, чтобы причислить ее к лику святых еще при жизни, однако щедрость в число оных добродетелей, к сожалению, не входит. Получаем мы все заметно меньше, чем собратья по цеху, трудящиеся в других изданиях. Поэтому обеды наши обычно проходят прямо в редакции «События!» и представляют собой гармоничную комбинацию растворимых каш и принесенных из дома бутербродов. Манечка Сергевна иногда пытается угостить кого-нибудь курицей, запеченной в фольге, но меньше нее в редакции получает разве что курьер, так что все, имеющие совесть, стыдливо отказываются. Тогда, зажав подмышкой фольгу с загубленной птицей, Манечка Сергевна отправляется в кабинет Фиша, где они запираются вдвоем, а после обеденного перерыва приступает к работе с удвоенным энтузиазмом, и каждому, кто заглядывает в ее закуток, в нос ударяет крепкий запах мятных конфет и пробивающийся сквозь мяту отчетливый аромат недавно выпитого коньяка. Иногда коньяка оказывается слишком много, и тогда Манечка Сергевна, случается, в пылу работы ставит пальцы не на опорный ряд клавиатуры, а выше – или ниже. Получившуюся в результате такой слепой печати абракадабру она с полнейшей безмятежностью называет «набор букв!» и за секунды все переделывает. А мы с Аглаей, унылые и трезвые, тем временем старательно моем в туалете перепачканные кашей бульонные чашки.
Аглаино долготерпение объяснимо. Ее семья существует за счет доходов мужа – преуспевающего дизайнера интерьеров. А я… Со мной все сложнее. Как вы уже догадались, я сочиняю детективные романы и мечтаю, что в конце концов у меня получился бестселлер, отчего я прославлюсь и страшно разбогатею. Однако у того, кто все вечера – а иногда и ночи напролет проливает воображаемую кровь, путает следы, подбрасывает улики, нет ни желания, ни сил вкладывать душу в карьеру редактора, тем более перебегать из одного журнала в другой. Надеяться на грядущее повышение зарплаты, которое я заслужу неустанным и плодотворным протиранием брюк и юбок на вверенном мне Гангреною трудовом посту, куда проще, чем искать