– Нет, не слышала. – ответила Эвелин.
– Моя двоюродная сестра учится с ним. Они с п-пыльцой п-поворотной экспериментировали. Над Филип-п-пом одногруппник п-пошутил, и якобы нечаянно на него п-просыпал п-пыльцу. Филипп п-попал в консерваторию на острове Сируаз к сиренам.
– Круто! – воскликнул Михась.
– Не п-перебивай! – вспылила Надежда. Она волновалась и заикалась сильнее, чем обычно. – Два месяца в чужом теле находился. П-пока разобрались, п-пока запросами обменялись, договоры подписали, п-пока ритуал возвратный совершили. В общем, сплошная волокита, а Филипп там вжиться успел, п-привыкнуть, п-петь научился. Это он сейчас, спасибо, шепотом поет, а сначала, когда его в больницу для обследования и лечения отправили, все в затычках ушных ходили, потому что оглохнуть можно было. Только это секрет. Никому! – Надя приложила палец к губам.
– Несчастный! – произнесла Эвелин.
– Ничего он не несчастный! Я бы тоже хотела на его месте оказаться, это же так здорово, очутиться где-нибудь в другом месте, чтобы никто не знал. Меня мама никуда не п-пускает. Боится. – возразила Надежда.
– А мы эту пыльцу тоже будем изучать? – спросил Михась. Он внимательно слушал Надежду и его, кажется, в этой истории волновала другая сторона проблемы.
– Конечно, когда будем на третьем п-потоке.
– Быстрее бы, – вздохнул Михась.
До излюбленного места прогулок дотопали быстро.
Рыночный проспект, где жители и гости городка могли обменять или приобрести за монеты всякую ерунду, кишел народом. Одни продавали, другие покупали. Эвелин называла это место “блошиный рынок”. Она помнила спонтанные базарчики в мире, где когда-то росла.
Ребята прогуливались по улице. Разглядывали необычные вещички, разложенные прямо на каменных тротуарах. Иногда встречались продавцы с раздвижными летающими столиками с сушеными травами для зелий, камнями для заговоров или просто необычными продуктами. Эвелин фыркнула. На проплывающем прилавке лежали, словно кисти винограда, засушенные внутренности мелких животных.
Они дошагали до середины улицы, где стояла будка мороженщика. Чуть дальше, у прилавка с кондитерскими изделиями, женщина покупала у торговца медовые пряники. В длинном цветастом платье с рукавом-фонариком, в широкополой соломенной шляпе она стояла к ним спиной и держала сумку с вышитой ромашкой на все полотнище. Неуловимо знакомое мелькнуло в фигуре, движении руки, когда женщина расплатилась. Она торопливо спрятала пряники в сумку, поспешила по улице и скрылась за поворотом. Походка тоже показалась Эвелин знакомой.
“Пелагея? Не может быть! Похожа, но вряд ли!” – Через минуту Эвелин забыла о ней.
Продавец мороженого заметил их издалека и призывно помахал постоянным покупателям. Они поспешили за холодным лакомством. В такую жару в самый раз охладиться.
– Я угощаю, – Иван протянул торговцу