На сегодня я, что называется, отпросилась. Просто сказала Виктору Ивановичу, что я буду занята в суде.
Опять я тороплюсь. Бегу впереди паровоза. Так говорит Анатолий. Виктор Иванович – наш главный инженер. Это по должности, а для меня к тому же и главный мужчина-советчик. Он бывший полковник-инженер. А бывают ли бывшими настоящие военные служаки? Почти десять лет он служил на Байконуре. Авария на пуске – и вот он в запасе. Вернулся в родной город. Ни кола ни двора. Контейнер с мебелью и другим скарбом в буквальном смысле гниет на Московской товарной станции. Прописали, правда, его постоянно. Но куда? В то самое общежитие, где жила моя школьная подруга и умершая жена Анатолия Наташа.
Жена от Виктора скоро просто сбежала с действующим командиром в Плесецк. Забрала дочь и была такова. Жить в общежитии мужчине в возрасте сорока двух лет не пристало, и он снимает комнату.
Судари и сударыни (от слова «судачить»), не судите меня строго. Да, я помогла ему обстроить быт его. Да, он был благодарен мне. Да… И что дальше? Вот и помолчите. Мое это дело, и нечего призывать парткомы-профкомы! Это у Высоцкого смешно – ну, я с Надькою гулял, с тетей Пашиной. Так, что ли?
Но черт возьми меня с потрохами! Чего я тут высиживаю? Так можно все придатки-отдатки простудить. Скорее, скорее, куда глаза глядят. Лишь бы там было тепло и было чем закусить. Не отметить такое событие грех.
Бегом, бегом. Вот и улица Герцена. Чего это там светится? А светится это фонарь над входом в Дом композиторов. Дай Бог, чтобы на месте оказался его директор, мой хороший приятель Миша.
– Проходите, полковник-инженер, – говорит узнавшая меня вахтерша, – наш директор только что приехал из горкома.
На мой стук в дверь отзывается Миша. Его голос не спутаешь. Недаром, что ли, он почти год учился в консерватории по классу вокала.
– Входи уж, коль пришел, наш странник божий, – это фраза из партии оперы «Иван Сусанин».
– Миша, я к тебе. Один ты сможешь помочь мне, – стебаться, так стебаться.
– Тамарочка, девочка моя, – у него все особи в юбке девочки, – как я рад видеть тебя!
Врет и не краснеет. У него на коленях в юбке мини-мини восседает именно девочка. При виде меня она и не думает слезать с чресел Миши. А Миша продолжает:
– Знакомься. Это Ирочка. Представляешь, она музицирует на альте. Чисто мужской инструмент.
Я-то вижу, на чем она в настоящий момент – ни стыда, ни совести – «музицирует».
– Не буду мешать вам музицировать.
– Тамарочка, душа моя. Ты ничуть не мешаешь. – И девочке: – Побегай, крошка.
Альт-Ирочка спрыгнула, одернула юбчонку – и шмыг за дверь.
Миша – герой дня. Он пробил разрешение торговать в буфете ресторана при Доме композиторов водкой, коньяком и вином.
– Чего желаем, миссис Тайна, – Миша так шутит. Знал бы он, какую тайну я действительно ношу.
– Миша, сегодня для меня великий день. Октябрьский районный суд развел меня с Андреем.
– Это кто же?
– Не