– Кто завлекает меня в ловушку?
– Карл Тан.
– На самом деле мне почему-то кажется, что завлекаете меня в ловушку вы. Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы показали мне это видео?
– Чтобы доказать, как мало вы знаете о том, что происходит вокруг вас. Ваш лицемерный комитет преследует продажных чиновников и бесчестных партийных руководителей. Вы гоняетесь за призраками, в то время как истинная угроза подкарауливает вас. Даже в вашем собственном обособленном неприкосновенном мирке, который вы тщеславно именуете совестью партии, вы окружены врагами. Евнухи по-прежнему существуют, товарищ министр.
– Откуда вам все это известно?
– Потому что я – один из них.
Глава 8
Кассиопею Витт затолкнули обратно в комнату, бывшую ее тюрьмой на протяжении последних двух дней. Ее рубашка промокла насквозь, легкие горели от недостатка кислорода.
Дверь наглухо захлопнулась.
Лишь теперь Кассиопее позволили сорвать с глаз повязку.
Ее камера размером четыре на два метра находилась предположительно под лестницей, поскольку одна стена была скошена под острым углом. Окна отсутствовали, свет исходил от тусклой лампочки под потолком, которую никогда не гасили. Никакой мебели, только тонкий матрац на дощатом полу. В те редкие разы, когда ее выводили из комнаты, Кассиопея старалась разузнать как можно больше о том, где она находилась. Судя по всему, это был отдельный дом; расстояние отсюда до комнаты пыток всего несколько шагов, а посредине туалет, куда ее водили дважды.
Но где она?
Два дня назад Кассиопея находилась в Антверпене.
Наклонившись вперед, она положила руки на колени. Обессиленные ноги обмякли, сердце гулко колотилось, ее била дрожь.
Дважды Кассиопею привязывали к доске и закрывали полотенцем ее лицо. Она считала, что способна вытерпеть все, однако это чувство утопления, когда руки и ноги были стянуты путами, а голова находилась ниже ног, оказалось невыносимым. Кассиопея где-то прочитала, что насилию над разумом не нужны кулаки.
Теперь она в это верила.
Она сомневалась, что вытерпит еще один сеанс.
Ближе к концу первого сеанса Кассиопея втянула в игру Малоуна, что показалось ловким ходом. За те несколько часов, прошедших между тем, как она покинула дом Пау Веня, и тем, как ее схватили, она запросто могла передать артефакт кому-то другому.
И, похоже, ей поверили.
Ей приходилось рассчитывать только на одного Коттона.
И она не могла отдать этим людям то, что они от нее требовали. Они ее убьют? Маловероятно – по крайней мере, до тех пор, пока не свяжутся с Копенгагеном.
Ну а потом?
Кассиопея не хотела думать об этом.
Она гордилась тем, что не молила о пощаде, не скулила, не выдала себя.
Но она выдала Коттона.
И опять же, он много раз повторял, что, если ей когда-либо что-то понадобится, она не должна колебаться. Кажется, нынешняя ситуация полностью подходила под такое определение.
На