– Предупреждаете? Сколько же вас, коли так осмелели?
Не дожидаясь ответов, пригнулся и прошёл через жуткую арку. Стоило ему пересечь кровавую черту на траве, как тяжесть, давившая на плечи, утроилась: с каждым шагом она стала нарастать, дышать становилось тяжелее, а поднимать ноги сложнее, будто идёшь в гору. Кожаная броня, скрытая под плащом, становилась всё увесистее, мужчине приходилось напрягать все силы, чтобы сделать очередной шаг вперёд.
Невнятный шёпот послышался из неоткуда… услышав его, воин резко замер, припав к земле. Отерев пот со лба, прислушался: среди тёмных стволов и корявых ветвей слышался невзрачный, тихий, едва различимый шёпот. Словно кто-то невидимый нашёптывает на ухо, с каждым ударом сердца, направление звука менялось: спереди, потом с боку, сзади и вот уже снова где-то впереди.
В воздухе удушающе запахло гнилью. Подняв с шеи повязку, мужчина закрыл рот и нос, подтянув узел импровизированной маски. Ткань была смочена специальным составом: двенадцать медяков за пузырёк, и ядовитые пары Нигмы, не причинят вреда. По крайней мере, быстро.
Путник двинулся дальше, ему всё чаще попадались обглоданные кости и недоеденные туши зверья. Шёпот нарастал, переходя в навязчивое бормотание, мешающее прислушиваться. Лесной ковёр сменился серой гниющей массой, неприятно шевелящейся под ногами. В голове же рождались странные фантазии, образы, просачивающиеся из подсознания: сверкающие залы, увенчанные пиками стены, толстые мозаики в оконных проёмах, люди в серых балахонах, в красивых шелках и дублетах, или же в доспехах. Два ряда молодых девушек и парней… он среди них, смотрит по сторонам. Час его славы наконец-то пришёл…
Зажмурившись, Верус встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Воспоминания никогда не приносили облегчения, лишь отвлекали от дела. Собравшись с мыслями, мечник распахнул глаза, бормотание переросло в противный писк. Над землёй стелился чёрный дым, грязные клубы перекатывались через корни, облизывали стволы и тянули к нему неосязаемые щупальца. Столь густые, что казались противоестественно влажными. Но дым не может быть сырым!
Осознав, что поддался Скверне, несмотря на маску, Верус прикусил губу. Капельки крови взмыли вверх, кружась зачарованным хороводом россыпи мелких рубинов. Наваждение спало, но чёрный дым никуда не делся, наоборот, словно почувствовав сопротивление, уплотнился, сгустился, поднимаясь всё выше от земли. Рука потянулась к поясу:
– Ну, давайте уже… – прорычал мужчина, выдёргивая из ножен кинжал, вторая рука легла на эфес короткого меча, притороченного к боку. Словно этого и дожидаясь, чаща взорвалась истошным рёвом. Дым слева от воина всколыхнулся, поднялся метровым курганом. И в следующее мгновение прямо из чёрных, липких клубов выскочил жуткий карлик: голый, мерзкий, весь в желтовато-красной слизи. Огромная непропорциональная голова покоилась