Я когда зеленый совсем был, уже на Ольку слюни пускал. Но старался держаться в стороне. Девочка брата – табу.
Да и Грицай, никого в то время кроме своего ненаглядного не видела. Гордилась что Олег ее старше. Никому не верила. Все враги были – потому что такую любовь очерняют.
Ну вот зачем она вернулась?
Лучше б сидела, где она там была? Не важно. Лучше бы не возвращалась.
– Пошли, – повторяюсь, с первого раза явно не услышала.
– А… – открывает рот, как рыба, губами хлопает, а звуков больше не вылетает. Только по дернувшейся в сторону подружаек голове соображаю, чего хочет.
– Подружки тоже. Такси сейчас вызову, – достаю мобильник.
– Бушманов, ты, что ли? – голосит Ритка. Та еще девочка. Ни одного мужика не пропустит. Никогда не пойму этого их трио. Заучка, многодетная мать и Маргарита, блин.
Сканирую размалеванный фейс, по привычке спускаясь взглядом ниже. Декольте – зачет.
– Я, Макарова, я, топай давай.
Боковым зрением замечаю притаившееся на другой стороне дороги такси и взмахиваю рукой. Если чувак свободен, заморачиваться с вызовом машины не придется.
– Я слышала, ты мент, – не унимается Макарова.
– Я про тебя тоже много разного слышал.
Ритка закатывает глаза и плюхается на сиденье подъехавшего «Соляриса».
– Черт!
– Что там, Карин? – Олька, наконец, отмирает после маски-шоу.
– Тут кресло детское. Боже, кажется, вся эта малышовая атрибутика меня просто преследует.
– Я его сейчас в багажник кину, – спохватывается водитель.
– Не кипишуй, – даю отмашку, и водила притормаживает. – Третью я сам подброшу. – Поворачиваюсь к Ольке: – Тебе куда? В гостиницу или у кого-то из них остановилась? – киваю в сторону тачки.
– Меня на Ленина. Я там квартиру сняла.
– Понял. Пошли.
– А девочки…
– Сами доедут.
Тяну ее за руку, пока Грицай окончательно не вышла из ступора.
– Прыгай, – открываю дверь «Финика» и подаю Ольке руку.
Она мой жест игнорит. Забирается в салон своими силами. Ну не хочешь, как хочешь. Огибаю капот и сажусь за руль.
На улице пусто. Встречных машин почти нет.
Бросаю взгляд на Ольку. Она уже успела снять туфли и подтянуть колени к груди. Затылком плотно прижалась к подголовнику. Глаза прикрыты.
– Ты там живая? – будто невзначай задеваю ее ногу. Пальцы неожиданно покалывает. Спокойно, лейтенант. Без рук давай.
Грицай же только головой мотает.
– У тебя обезболивающей таблетки, случайно, нет? – растягивает слова, несколько раз легонько вколачиваясь затылком в подголовник.
У меня-то есть, но вряд ли мы с тобой, Оленька, про одни и те же средства говорим. С моими все куда проще. В коечку, а сверху или снизу, разницы уже нет. Но то, что голова враз пройдет, – факт.
Вслух я, конечно, озвучиваю другое:
– Уже похмелье?
– Шутник. Мозг сейчас лопнет, – трет виски. –