То был классический брак по любви, не выдержавший классического испытания на противоположность мировоззрений. Так уж складывалось, что в жизни Ольги постоянно что-то прибывало, а что-то убывало. Кипело, бурлило и видоизменялось, швыряя из стороны в сторону: то вознося – то низвергая, то в жар – то в холод. Но, собственно, именно такой экстрим, сводящийся к нехитрой формулировке «надо всё успеть попробовать», она и считала настоящей жизнью. Супруг же на этот счёт придерживался мнения перпендикулярного и более всего в этой жизни ценил комфорт – как материальный, так и душевный. Первый он обеспечивал себе сам, будучи топ-менеджером одной из крупнейших на Северо-Западе лизинговых компаний. А вот за второе, согласно устоявшейся традиции, вроде как должна была отвечать Ольга. Но ей было исключительно некогда заниматься подобными глупостями. Поскольку с того момента, как Прилепина попала в милицию, практически всё без остатка время сделалось для неё исключительно временем служебным.
Ну да, если говорить начистоту, то, что они с Володей всё-таки не споются, Ольга начала понимать где-то на третий год «семейных распевок». Когда никакой любовью в отношениях более не пахло. Не принимать же за таковую прогорклый запашок подгоревшей корочки-привычки?.. Столь неутешительное открытие в тот раз оказалось снивелировано скорым погружением в новый, доселе неведомый ей ментовской мир. В нём на самоедство и самокопание свободных минуток просто не находилось: чтобы не оказаться в аутсайдерах, следовало тупо грести вперед, не задумываясь и не осматриваясь по сторонам.
Вот она и гребла. И к искреннему удивлению новых коллег, в непривычной для себя среде-субстанции не утонула. Более того, начала с завидным постоянством делать такие показатели, что даже видавшие виды старожилы карманной тяги ахнули: «Ни фига себе! Вот те и училка!» Но годы шли, и в какой-то момент продолжать барахтаться далее Ольге вдруг резко расхотелось. И не потому, что устала, а просто сделалось ей скучно и не вполне понятно: «А для чего, собственно?» Вот только этим новым своим неприятным открытием с мужем Володей она отныне не поделилась бы ни при каких обстоятельствах. Потому как то было равносильно поражению и признанию мужней правоты, учитывая с каким скепсисом и плохо скрываемым цинизмом отзывался супруг о её переходе из «училок в опера». А уязвленное самолюбие – страшная штука. Тем паче – у женщины. Тем паче – у относительно молодой и изо всех сил стремящейся к личной независимости. Невзирая на штампик в паспорте и ребенка в детском саду.
А потом случилось