– Ты не мог бы одолжить мне отвертку? Простую, не крест.
– Они у меня все изношенные… – Бледные зверюшки радостно заплясали по нескончаемым полкам с инструментами, Найджел мрачно за ними наблюдал. – Все эти винты со шлицем, я их сразу выкидываю и заменяю. Шестиугольная головка под ключ, вот это – самое то…
– Мне и нужна изношенная.
Правая рука замерла, словно делая стойку, и ловко выхватила из залежей хлама желанную добычу – чуть погнутую, с черной рукоятью отвертку.
– То, что надо, – кивнула Шеветта, расстегивая один из карманов Скиннеровой куртки.
Отвертка лежала на почти молитвенно протянутых ладонях, глаза Найджела робко прятались в зарослях волос.
– Я… Ты… Ты мне очень нравишься.
– Да. – В одной руке Шеветты была гнутая отвертка, в другой – банка, полная блевотины. – Да, я знаю.
Стесненная вкривь и вкось наляпанным пластиком крыш, дождевая вода пробиралась вдоль канализационных труб и силовых кабелей, обрушиваясь на верхнюю палубу в самых неожиданных местах, под самыми неожиданными углами – миниатюрные ниагары, струящиеся по рифленому железу, слоистому пластику и фанере. Прямо на глазах Шеветты, стоявшей в дверях Найджеловой мастерской, лопнул брезентовый навес – огромный, туго натянутый пузырь громко затрещал и раздался, обрушив на мостовую десятки галлонов серебристой воды; налетевший ветер взметнул мокрые, тяжелые лохмотья. Здесь, на мосту, ничто никогда не планировалось – в общепринятом смысле этого слова, – так что и проблемы дренажа разрешались не впрок, а по мере их возникновения. Или не разрешались.
Света на мосту было мало, скорее всего, потому, что люди повыключали электричество, выдернули все рубильники, какие только можно. Шагнув из дверей, Шеветта уловила краем глаза призрачную розоватую вспышку, секунду спустя со стороны Острова Сокровищ донесся глухой раскатистый взрыв. Трансформатор. Теперь пятнышки света можно было пересчитать по пальцам, темнота стала почти непроницаемой. И никого вокруг, ни души, только ветер мотает провод с жалкой стосвечовой лампочкой, вкрученной в оранжевый пластмассовый патрон.
Шеветта вышла на середину моста, там было поменьше опасности запутаться в сорванных проводах. Вспомнив о банке, она откинула ее в сторону, банка звонко ударилась о бетон, покатилась, стихла.
Где-то там мокнет под дождем беззащитный, с разряженными конденсаторами велосипед. Уведут его, это точно, да и Сэмми Сэл лишится своего розового в крапинку чудовища… лишится? Жизни он лишился… Велосипед был самой важной, самой ценной вещью в жизни Шеветты, каждый доллар, выложенный на прилавок того магазина, достался ей тяжелым, в поте лица, трудом. Она думала о своем велосипеде, как о чем-то одушевленном, примерно так же, как другие люди – о принадлежащих им лошадях. Наверное, так же, ведь у нее никогда не было знакомых лошадников. Некоторые рассыльные давали своим велосипедам имена, но Шеветте такое даже в голову не приходило – именно потому, что она воспринимала его как живое существо.
Двигай,