Чезар. Артем Михайлович Краснов

здесь не было обязательным. После разделения службы безопасности на две структуры, «С» и «К», они традиционно соперничали. Подгорнов отвечал за силовое обеспечение безопасности, по сути, руководил многочисленной охраной «Чезара». Я был главой службы «К», которая занималась более тонкой работой, связанной с юридическим аспектами, конфликтами, сложными переговорами и нестандартными поручениями. Подгорнов не был слишком умён, и его присутствие здесь выглядело как повышение.

      Пикулев явился последним.

      – Здравствуйте, господа.

      Его приветствие – это лёгкий кивок, снабжённый полуулыбкой. Ровная причёска напоминала пластмассовый парик.

      Пикулев замер у стола. В кабинете Рыкованова для него не было подобающего места. Вокруг торчали низкие спинки офисных стульев, и, видя замешательство брата, Рыкованов кивнул ему на своё старое кресло, которое хотя бы отдалённо напоминало трон. Рыкованов пересел на стул рядом, и тот просел под его массой, отчего казалось, что Рыкованов сидит на ведре.

      Пикулев уселся, выложил перед собой электронный планшет с пером и несколько минут щёлкал им по экрану. От клацающих звуков мы все впали в лёгкий транс. Рыкованов встал и уселся на подоконник, лениво поглядывая в окно. В начале девятого толпа у проходной поредела.

      Наконец Пикулев произнёс:

      – Итак, господа, у нас проблема, – он бегло окинул нас взглядом. – Для начала я бы хотел узнать все детали произошедшего. Тебе слово, Кирилл Михайлович.

      Я кратко пересказал субботние происшествия, обращаясь больше к Рыкованову, который слушал молча, глядя на сцепленные пальцы. Когда я закончил, тот посмотрел на меня из-под низких бровей:

      – Кирюша, никакой самодеятельности?

      – Нет. Анатолий Петрович, видя состояние Самушкина, я принял решение лично везти его в больницу, чтобы избежать случайностей. В тот момент положение не казалось опасным. Я считал, что это тепловой удар. Не думаю, что мы в принципе могли что-то сделать.

      Рыкованов перевёл вопросительный взгляд на Ефима и тот закивал:

      – Он вообще нормальный был! Бегал там со своим рупором. Кирилл Михайлович сказал ему не мешать, мы и не мешали.

      – Тебе-то сложно было удержаться, – усмехнулся Рыкованов.

      По дрожанию фиминого локтя я чувствовал клокочущее в нём чувство справедливости. Он обиделся:

      – Анатолий Петрович, я что, приказов не понимаю? Сказали не трогать, мы не трогали. Подгорновских вон спросите: никто этого скомороха не прессовал.

      Подгорнов сухо кивнул. Из его команды в субботу с нами было человек пять на случай обострения.

      – Знаю я, знаю, – смягчился Рыкованов. Он уважал военное прошлое Фимы.

      Пикулев нетерпеливо обратился к Воеводину:

      – Коля, а в чём всё-таки причина смерти? Что вскрытие показало?

      Воеводин откашлялся, раскрыл папку, примял страницы ребром ладони и доложил:

      – Самушкин Эдуард Константинович, 1991 года