– Верно. Только он тоже хотел пойти, сопровождать. Я так подозреваю, что директор просто хотел гульнуть с Никой. Знаете, – громко прошептал Степан, склонившись к уху Алексея, – он же давно сохнет по ней.
– Знаю, – злобная гримаса на миг исказила лицо редактора, но он быстро взял себя в руки. – Давно – это сколько?
– Лет пять уже. Он ее пригласил на стажировку в типографию, когда она еще студенткой была. Уже тогда начал уделять ей особое внимание. Сначала кофе и конфеты приносил без повода, потом начал на праздники дорогие подарки дарить. Полине – цветы и торт, Нике – золотой браслет либо билет на курорт. Согласитесь, это очень уж заметно.
– Соглашусь. А она что?
– А ничего. Сначала делала вид, что ничего не понимает. Может, надеялась, что пройдет у него заскок. Потом прямо ему сказала – Дмитрий Борисович, остынь. Иначе уволюсь. Он и испугался. Подарки все обратно относила, под дверь ему складывала.
– И что он?
– Перестал навязываться так явно; по крайней мере, я не вижу. Бывает иногда, как сегодня, например. Но это редко, Ника заявлением ему помашет перед носом, он присмиреет. И вообще, – Степа доверительно понизил голос, – он странный, наш директор. Я за все годы, что работаю у него, ни разу не видел его с женщиной. Даже фотографии ни одной нет. Даже слухов нет.
«Я тоже странный, если судить по таким критериям», – подумал Алексей и невесело усмехнулся.
– Ника – она тоже со странностями, – продолжал откровенничать Степан, отпивая кофе, – Она людей боится. – Алексей насторожился при этих словах. – Когда только пришла к нам, шарахалась ото всех мужчин на работе, даже от древнего уборщика, хотя он веник-то с трудом поднимал. Общалась исключительно с женщинами и исключительно в рамках работы. Директор ее, конечно, здорово пугал тогда своими нежностями. Она часто плакала в подсобке. Я слышал, но проходил мимо, чтобы не пугать еще больше.
Алексей молча пил свой кофе, запоминая информацию. Он был прав, что-то произошло с ней, и это связанно с мужчиной. В голову лезло только изнасилование в юном возрасте. Это серьезная психологическая травма, и судя по поведению Вероники, так все и было.
– А потом она к нам привыкла. Сначала начала разговаривать. Знаете, такие пробные фразы – скажет и сожмется, как ежик. Убедилась, что мы не кусаемся, осмелела. Теперь постоянно ковыряет нас, бедных работников. Обидно даже бывает. А вообще, – Степан сделал широкий жест рукой, пролив кофе на стойку, – она считает нас семьей. Мне так кажется.
Бармен мимоходом протер стойку. Ди-джеи запустили очередную волну адреналина на танцпол. Незнакомая девушка решила, что самое время познакомиться и присела к Алексею на колени. В висках стучало все сильнее, и Алексей сжал зубы, спихивая девушку.
– А ты?
– Она меня тоже отшила, – печально произнес Степан, провожая взглядом надувшуюся барышню. – Я же с хорошими намерениями. Она очень симпатичная, и умная. И с юмором