Дежурный молодой, то ли армянин, то ли азербайджанец, заросший густой щетиной, показал мне комнату – место моего нового жития. Вот уж не думал я, что на старости лет опять попаду в общагу! И какую общагу! Если в 80-е годы, когда я жил по лимиту в Москве, общага была квартирного типа (об этом у меня написано в романе «Приключения лимитчика в столице»), то сейчас, когда я вошёл в комнату, я понял – вот это действительно – жопа!
Бля-я-ха-муха! Я посмотрел!.. Куда ты, немолодой повеса, попал! Ебануться с колокольни пять раз! Восемь двух-ярусных железных шконок (причем второй ярус – это поставленная друг на друга кровать, приваренная ножками к спинке), ещё советские с панцирной сеткой, вовремя не отправленные в пункт приёма чермета, какой то умный чел догадался сохранить, хитрожопое начальство «Крокодила» – пидоры вспотевшие придумали, чтобы сэкономить на молодых охранниках, быдло (мы для них), им, то есть нам, и на таких шконках будет хорошо, значит всего, следуя простой арифметике, в комнате живёт – на 16 рыл она рассчитана, да ну и в жопу того умника – ёбаного коммерса, так заебись сэкономившего на парнях для руководства ООО ЧОО «Крокодил». Сразу у меня в голове щёлкнуло количество человек.
Дежурный показал мне моё место. Сбоку, как войдёшь, слева у стены на втором ярусе. Шкафов нет, куда вешать одежду непонятно. Одежда у обитателей ночлежки висела на вешалках на спинках кроватей. Все спинки второго и первого яруса были густо завешаны верхней одеждой. Такое впечатление производила комната, чито это не постоянное место проживания, а ночлежка на раз-два. Из-под нижних кроватей высовывается пятками обувь. Посреди комнаты длинный стол. На столе – чашки, стаканы, кружки, тарелки с какими-то объедками, использованные пакетики с чаем, хлеб в кульках, коробки с чаем, грязные вилки, ложки… Кто-то сидит ест, кто-то пьёт чай, макая треугольный пакетик… Кто-то отсыпался со смены, кто-то ковырял в носу… У противоположной стены от кроватей, где мне показал дежурный моё место, шкаф с посудой, пакетами с едой, какую можно не убирать в холодильник. Холодильника, кстати, в комнате не было. Он был в комнате у старшего по общежитию пожилого усатого лысого армянина. Там все обитатели на нашем этаже хранили скоропортящиеся продукты. Чтобы не забыть и не перепутать, твоя допустим колбаса в этом целлофановом кульке, или не твоя, надо было писать свою фамилию на клочке бумажки и вкладывать в пакет. Когда я туда понёс масло в первый раз, холодильник был забит до отказа.
Сердце у меня сжалось от дурных предчувствий. Я словно в ступоре подошёл к кровати, вытащил из пакета форменную одежду, повесил на спинку. Всё делал машинально,