Следуя указаниям царя, дворцовый архитектор совершил маленькое волшебство, окружив престол неглубоким прудом с дном, засыпанным разноцветными камешками, и ленивыми золотыми рыбами. Пруд был покрыт сверху большими хрустальными плитами, слившимися с водой, и от того совершенно невидимыми. Получалось, будто престол стоит в воде, глубиной в пол-локтя. Билкис поддалась на обман, прежде чем сделать осторожный шаг она приподняла подол платья, обнаружив замечательной стройности лодыжки, изящные щиколотки и нежные ступни в открытых сандалиях. Распознав подделку она, тряхнув головой, задорно улыбнулась Соломону, который не смог сохранить суровый вид, предписанный посольским протоколом, и улыбнулся в ответ.
Гостья остановилась на первой ступени:
– Мир тебе, о великий и мудрый царь Соломон!
Первым, идущим в процессии, в пяти шагах вслед за царицей, был немолодой, но рослый и статный седобородый муж, который густым басом возгласил:
– С тобой, о великий и мудрый царь Соломон, говорит Билкис, самовластная повелительница царства Сава, грозная устрашительница врагов и милостивая покровительница народа!
– Мир тебе, самовластная повелительница царства Сава, грозная устрашительница врагов и милостивая покровительница народа! – Соломон точно повторил титулы, названные глашатаем.
– Благодарю тебя, о великий царь, за помощь, оказанную мне и моему народу в самое трудное и смутное время – провозгласила царственная красавица.
– Прошу, займи этот трон подле меня, дабы мы могли насладится беседой, не разделенной ступенями – пригласил Соломон.
– Это не мой Марибский, но очень, очень похож! – похвалила Билкис великолепное кресло из золота и слоновой кости, сделанное по заказу царя.
Она уселась рядом, пощекотав ноздри Соломона сладким запахом молодого женского тела, искусно подчёркнутым какими-то неведомыми благовониями. Перед престолом потянулась бесконечная процессия мускулистых нумидийских рабов, навьюченных дарами, которые громогласно объявлял седобородый глашатай.
– Золото! Весом в сто двадцать талантов!
Соломон с удовольствием смотрел на Билкис, в то время как его казначеи суетились, заворачивая носильщиков в хранилище, попутно отдавая приказания о взвешивании и опечатывании кедровых ящиков со слитками.
– Я понимала, что не смогу впечатлить