– Так рентген надо сначала сделать, – нахмурилась Нина. – Вдруг перелом или вывих!
– Перелома точно нет, а вот вывих или растяжение – доктор скажет. Позвоните.
Нина ушла звонить, а Матвей, молча стоящий в стороне, внезапно сделал шаг вперед.
– Пап, тебе больно?
– Что ты, совсем не больно. Просто нога опухла.
– Пап, а тебя в больницу не положат? – заволновался Матвейка.
– Нет, не переживай, – ласково прищурился Павел.
– Точно? – сын недоверчиво сдвинул брови.
– Точно-точно, – кивнул Павел.
Матвей, немного успокоившись, сделал еще шаг вперед и перенес свое внимание на незнакомку. Настороженно оглядел притихшую Глафиру. Смело подошел еще ближе, присмотрелся. Испытывающе и напряженно рассматривал незнакомую женщину, медленно переводя взгляд сверху вниз.
Вдруг залившись румянцем, обернулся к Павлу.
– Пап, а это кто? Моя мама?
Нина, вышедшая в это мгновение из гостиной, громко ахнула, прикрыв рот ладошкой, а Глаша так растерялась, что чуть не упала, покачнувшись и потеряв от внезапности опору. Павел, сильно смутившись, сосредоточенно отыскивал нужные слова…
– Ну, ты и хватил, братец мой! Прямо в жар бросило. С чего это ты взял, малыш?
Мальчишка сердито топнул и указал пальцем на помертвевшую от неожиданности Глафиру.
– Ну, пап! Ты посмотри на нее. Она такая, как я!
Нина, остановившаяся у двери, подняла глаза на гостью и вздохнула.
– Он, наверное, имеет в виду ваши рыжие волосы. И веснушки. – Она присела на карточки, обняла Матвея за плечи и прижала к себе. – Ну, что? Пойдем, почитаем новую книжку?
Но мальчишка недовольно выскользнул из объятий и вернулся к оторопевшей Глаше.
– Ты кто?
Глафира замерла на мгновение, затем наклонилась к ребенку и протянула, как равному, руку.
– Я Глаша. Давай знакомиться?
Матвей недоверчиво насупился, спрятал руки за спину, переступил с ноги на ногу, и вдруг спросил:
– Ты у нас теперь будешь жить?
Павел, уже пришедший в себя после шока от неожиданного вопроса, усмехнулся.
– Матвей, ты сегодня сам себя перещеголял! Что ни вопрос, то тупик. Во-первых, подай Глафире руку, ты же мужчина. А во-вторых, сам подумай, сынок: разве может у нас жить чужой человек? А? Глафира – моя знакомая, понимаешь? Помогла мне, довезла, но живет она у себя дома.
Но Матвей, которому все это объяснение не нравилось, помрачнел, поскучнел и недоверчиво взмахнул ресницами.
– Пап, разве она чужая? Посмотри, она же наша. Она точно наша! Я знаю!
– Чудны дела твои, Господи, – удивленно покачала головой Нина.
А Матвей, уже что-то для себя решивший, наконец, протянул Глафире руку и широко улыбнулся.
– Пойдем играть?
Растерявшись, Глафира обернулась к Павлу. И тот, словно услышав ее безмолвную просьбу о помощи, заспешил:
– Нет, милый. Давай сначала Глафиру