Пушистые шарики темноты. Николай Матвеев

это чувство не оставит ему шанс на исправление и преодоление себя и своих страхов, а также на разрушение своих негативных установок. Мне не жалко ни тебя, ни себя, ни её. Нас не за что жалеть, мы сами выбрали себе эту жизнь. Нет, не ту, которая сейчас, в этот самый момент и конкретно с нами, я имею в виду ту нашу глобальную жизнь, ради которой мы слезли с дерева и взяли в руки палку, чтобы сбить сначала с ветки тот недостижимый и запретный плод, а после, от отчаяния, убили первое животное, сожрав его сырым и упиваясь его кровью. А после стало вдруг понятно, что так же палкой или камнем, можно устранить и конкурента – такого же прямоходящего примата. А дальше всё пошло по кругу – чтоб становится лучше – необходимо убивать. И так будет всегда, всё это и есть раскрученное колесо Сансары, только для чего оно такое надо?

      В палате была тишина и ярко светило солнце. Мир будто бы веселился. Очень болела нога. Спустя пару минут тишины, вернулась Вера Павловна, протянула мне мои вещи и улыбнулась мягкой девичьей улыбкой. Такой искренней и тёплой улыбки я не встречал, наверное, с тех самых времён, когда мы с Елизаветой решили сыграть свадьбу. Тогда, быть может, в наших жизнях было самое счастливое время. Перед нами была целая жизнь, светлое будущее и Крымское небо. Мы даже не строили планы, для счастья нам хватало только быть рядом и улыбок друг друга. Счастье тогда было простым и безграничным, это позже счастье стало замыкаться, превращаясь в шар, у которого обязательно был центр. А счастье в рамках – это же совсем не то счастье. Но оно всё равно счастье! Но вот однажды этот шар разбился, хрусталём звеня по чехарде вселенной.

      – Возьмите, – сказала она и, почему-то осталась стоять рядом и лучезарно улыбаться. Я смотрел на неё с недоумением.

      – Что-то не так? – Спросил я, чтобы что-то спросить.

      – Нет, просто я впервые вижу человека вашего возраста, который слушает музыку в наушниках.

      – Что тут удивительного, я всё-таки старый уже человек. А наушники отсекают лишние шумы, да и звуки практически минуют ушную раковину, так что становится не только громче, но и чище музыка.

      – Так вы же себе испортите слух совсем, – всё так же улыбаясь, сказала Вера Павловна. От неё исходило какое-то умиротворение, она казалась нереальной, я вдруг поймал себя на этой мысли. И совершенно не хотелось злиться. Странно.

      – Не страшно, мне очень редко с кем-то приходится беседовать, а сам с собой я поговорю и в тишине. – Я уже размотал провод от наушников и воткнул разъём в телефон.

      – А как же я? – Ошарашила меня вопросом медсестра. И я замер, так и не включив телефон.

      – Что? Что Вы имеете в виду?

      – А если я захочу с Вами побеседовать? А Вы меня не услышите. – Она так забавно всплеснула ладошками, словно девочка из детского сада. – Вам ведь неприятно, когда Вас не слышат?

      – Главное, что я слышу себя сам, – ответил я, а сам в душе согласен был с ней полностью.

      – Нет, это не главное,