– А ну, брысь, малявки! – прикрикнула на них Соня, и девочки с визгом разбежались. Они быстро оделись, со стыдливой улыбкой поглядывая друг на друга.
– А ведь признайся, если ребенок будет от Глеба, то ты меня бросишь?! – спросила его Соня, когда они уже вышли из кустов.
– Да, ну, – вздохнул Эскин, хотя где-то в глубине души он все еще сомневался, сохранится ли чувство к Соне, если она родит от Глеба.
– Да, что я, по твоей роже что ли не вижу?! – фыркнула Соня. – Наверное, спишь и видишь, как бы меня бросить?!
Эскин вместо слов поцеловал ее, и она успокоилась.
– Как все-таки хорошо, что ты есть у меня, – прошептала счастливая Соня.
Эскин молча кивнул головой, он больше не хотел ей говорить о своих сомнениях.
– Вот так любовницы и становятся женами, – торжествующе воскликнула Соня, повиснув на нем при выходе из парка.
– Конечно, – согласился с ней Эскин, чувствуя, как тяжелеет у него голова.
Глава 11. Полиандрия в интересах лживого эгоизма
Последнее время Соня очень нервничала. Она боялась, что Эскин узнает, что ждет она ребенка не от него, а от Глеба, и бросит ее. Она ощутила, как Эскин беспокойно и ревностно отнесся к ее сообщению о своей беременности.
Также она тревожилась и от отношения к своему положению Глеба. Соня чувствовала, что Глеб все еще продолжает ее любить и даже какая-то незнакомая медсестра из больницы, которая хочет забрать Глеба к себе, казалась ей очередной мистификацией.
Еще когда они жили вдвоем, Глеб любил ее часто разыгрывать, придумывая невероятные истории о своем знакомстве с несуществующими женщинами, или существующими, но отдельно от него. Как ему казалось, чем больше Соня узнает о его любовных победах, тем больше будет ревновать и любить.
Так оно и было, пока Соня не встретила Эскина, и пока не возникла эта безумная полиандрия!
Внезапно Соня почувствовала необходимость сохранить свое многомужество.
Уж больно странно, если не сказать паршиво вел себя Эскин, хотя она не знала или боялась, как сказать Эскину о том, что она желает сохранить свое многомужество, пусть даже до рождения своего ребенка.
Она долго ломала голову над этим, пока случай сам нее представился. По утрам Эскин уходил теперь на учебу.
После беседы с Иваном Ивановичем Секиным он резко изменился и готовился к семинарам и сдаче экзаменов даже по вечерам. А Соня, когда Эскин убегал на учебу, ходила в больницу проведать Глеба.
Глебу стало уже немного лучше, и он мог теперь спокойно прогуливаться по больничному корпусу.
Обычно они вдвоем спускались вниз, на первый этаж, в темный коридор со стороны черного входа, и там Глеб за пыльным шкафом, прячась под лестницей вместе с Соней, неожиданно овладевал ей стоя.
Соня чтобы не закричать, кусала до крови его руки.
Почти ни о чем они не говорили и также молча поднимались