– Почему? – удивляется теща.
– Пусть вырастет и сам разберется, нужна ему школа или не нужна?
Теперь уже все родственники смотрят на меня, как на идиота, а теща берет на руки малыша и, продолжая его баюкать, говорит, явно для меня.
– Не плачь, Данечка! Дядя сам не знает, что говорит! Да как же школа не нужна! Всем нужна, а тебе не нужна?
– Вы это, батюшка, полегче, – встревает в наш спор тесть и кивает глазами на супругу. – Валентина Михайловна завуч. С ней такие штуки не пройдут.
Я спешу понизить градус разговора.
– Вы абсолютно правы, и школа, конечно, нужна. Как же без нее? Школа учит нас быть умными и успешными, сильными и здоровыми. Только этого мало.
– Как мало? – удивляется Валентина Михайловна.
– Потому что мир, который состоит из умных и успешных, сильных и здоровых, но не добрых людей – это ад. И многие учителя это понимают. Неслучайно лучшие из них стараются научить детей не только считать и писать, но также не обсчитывать и не писать доносы. Многие, но к сожалению не все.
Валентина Михайловна понимающе кивает головой. Видимо, задел за живое.
– Поэтому правильно поступают те родители, которые стараются восполнить то, чего современная школа дать не хочет или не может. И в этом важном деле едва ли не главный их союзник и помощник – Церковь. Кто это понимает, тот крестится и в церковь ходит.
Смотрю на собравшихся и вижу, что мои слова заставили их задуматься.
– Поэтому, прошу, не откладывайте. Крестите малыша. Пусть растет не только умным и успешным, но также добрым. Ведь именно добрые люди делают мир лучше, и никто из нас не хочет, чтобы наши дети и внуки жили в аду. Не так ли?
11. Если интересен человек?
Когда я заканчивал институт, в школьную программу ввели новый предмет «Обществоведение». Программа по нему называлась «Человек и общество», поскольку предполагалось, что сначала учитель расскажет детям о том, как устроен человек, и уже затем о том, как устроено общество, и как можно сделать его лучше.
Готовить к преподаванию нового предмета нас начали на последнем курсе. Поручено это было легендарному философу Александру Кузьмичу Останину, который тогда нам, молодым студентам, казался ровесником Маркса и Гегеля. С той разницей, что те уже умерли, а Александру Кузьмичу это не грозило – он был бессмертным.
И вот в один прекрасный день Александр Кузьмич объявляет, что подготовка окончена, и скоро мы встретимся на экзамене. Студенты выходят из аудитории, а я пробираюсь к философу, который складывает конспект в старый портфель, и спрашиваю:
– Вы обещали рассказать о человеке, а сами все время говорили о том, как устроено общество – об экономике и политике, науке и образовании, культуре и искусстве, демократии и диктатуре. А как же человек? Когда будем говорить