– Не отчаивайтесь, – спешу я утешить, – ведь «самого главного глазами не увидишь». К тому же то, о чем Вы мечтаете, боюсь, не достижимо.
– Почему?
– Потому что для этого надо принимать в гимназию не по навыкам чтения и письма, а по Заповедям блаженства, то есть не будущих медалистов и отличников, а смиренных и милостивых, алчущих правды и миротворцев.
– Кто же такое позволит? – улыбается учительница, решив, что я шучу, но я не шучу и вполне серьезно продолжаю.
– Тут дело даже в другом.
– В чем?
– В том, как Вы все это собираетесь измерить и затем ставить оценки?
– Ну, да, в самом деле, – соглашается она. – Так и представляю: «Садись, Петров! Ставлю тебе за нищету духа – пять, а за чистоту сердца – четыре».
Мы смеемся.
– Поэтому еще раз прошу не унывайте. Если Вы об этом думаете, уже хорошо. Тем более если что-то для этого делаете. Бог в помощь!
Лицо женщины светлеет.
– Получается, что табличка на входе в нашу православную гимназию не важна?
– Напротив, очень важна! Только она показывает не то, что уже есть, а то, что должно быть. Направление. Курс. Ориентир. Его и будем держаться.
7. Шутка
Анапа. Пляж. Между рядами лежаков к морю, не спеша, спускаются две загорелые дамы, явно не обремененные заботами о хлебе насущном. Из динамиков звучит веселая музыка, заряжая отдыхающих хорошим настроением.
– Мое любимое! Бах, «Шутка», – замечает одна из дам, желая удивить подругу знанием нестареющей классики.
Подруга понимающе кивает головой, но тут с одного из лежаков раздается:
– Вообще-то это Вольфганг Амадей Моцарт, соната для клавира №11, третья часть, «Alla turca» или «Турецкий марш», – робко, в полголоса замечает мужчина уже, должно быть, пожалевший о том, что не смог удержать язык за зубами. Однако вызов брошен, и на него придется отвечать.
Любительница классики на мгновение приходит в ступор, а вторая дама ошалело бросает взгляды, то на свою подругу, то на правдолюбца, прикидывая, чем может закончиться их дуэль. Однако дальше следует столь неожиданный и изысканный кульбит, что его в пору встретить громкими и продолжительными аплодисментами.
– Ясное дело, Моцарт! – отвечает дама и, повернувшись к подруге, ставит точку. – Я же говорю, шутка!
Дамы, как ни в чем не бывало, продолжают дефиле. Я смотрю им вслед и думаю: «Так развернуть ситуацию, и при этом самой развернуться, переобуться на лету – это надо суметь! Такому в школе не научат».
8. Поповская болезнь
– Поздравляю, отче!
По-братски обнимаю только что посвященного в сан молодого священника. Он смущенно улыбается.
– Можно спросить, что самое сложное в служении священника?
– Может тебе кого другого спросить?
Я показываю глазами на отца благочинного, который уже разоблачился и собирается выйти из алтаря.
– Да