Согревшись в такси, чувствую, как сонливость и леность укутывают меня, и Радость наконец-то бегает по всему телу, электризуясь и искрясь. Когда автомобиль резко тормозит перед моим домом, я влетаю в спинку переднего кресла, ругаюсь, недовольно бурчу и засовываю руку в карман пиджака. Но внутри пусто, а у нового таксиста тоже нет терминала. В смартбраслет шепчу Карине, чтобы вышла и заплатила.
Меня втаскивают в дом, кажется, несут над полом и укладывают на диван. Жесткие пружины, шершавое покрывало, старое и ненавистное. Я начинаю задыхаться, мне душно. Стаскиваю с себя фальшивое лицо, и Карина помогает мне, потом подкатывает баллон с чистым кислородом, и я долго откашливаюсь и дышу, дышу глубоко и полной грудью. Прочищаю легкие после городского маслянистого воздуха.
Маска искрится на ковре, став пластиковой, едва я стянул ее. Лицо молодого человека с легкой щетиной на щеках, шрамом на лбу, в толстых очках. Лицо человека, которым я не являюсь. У меня слипаются глаза, но я успеваю заметить, что рядом со мной не Карина. Мой отец готовит обезболивающее и ставит стакан воды на журнальный столик.
Карина давно ушла.
***
Через щели окна слышу свист зимнего ветра. Во рту пересохло. В голове пульсирует вчерашний годжолоин, отзываясь эхом в горящих ушах, которые скоро заново начнут зудеть. Немного приоткрыв окно, наслаждаюсь морозным воздухом. На меня сразу обрушивается гвалт проезжающих и пролетающих машин, гомон толпы, выбравшейся на дневную охоту за едой и запретными ощущениями. Между мужчинами и женщинами шныряют вооруженные доставщики чистого кислорода. На их спинах несколько пар баллонов, в руках автомат, а под курткой в кобуре наверняка прячется пистолет или револьвер. На курьеров редко нападают, все они работают на банды, поэтому кража кислорода, даже попытка его отнять, всегда наказывается расстрелом. Кислород слишком дорогой.
Отец на кухне сварил гору синтетических яиц, смотрит на меня тем взглядом, будто удивлен, что я выжил, а я замечаю его надувающиеся седые усы, как он обычно делает при недовольстве. С моего первого класса школы его усы постоянно брюзгливо надуваются.
Усаживаюсь нахулиганившим школьником за стол и молчаливо закидываюсь парой-тройкой синтяиц, запивая вчерашним чаем. Настоящие куриные яйца остались только в истории. Телевизор кричит свежими новостями. Отец молчит, и я предпочитаю изображать интерес к телику. Миловидная