– Друг мой, помоги. Нужны деньги, требуют вернуть аванс. Сам понимаешь, времена какие.
Виктор присел на край ванны, подложив, согнутую в локте руку, под укутанный черной бородой подбородок. Его фирменная поза, в которой он встречает каждого читателя на тыльной стороне обложки своих книг. Даже очки в толстой оправе привычно сдвинул на край носа, глаза прищурил думами, словно, пристально всматриваясь в Сенпека, он выведает какие-то семейные тайны. Или слова его обманчивы, и Марк скоро сдастся и расскажет истинную причину жажды денег. Скандальная правда. Быть может это малознакомая беременная от него девица, которой он предложил сделать аборт, или смертельная болезнь, что-то грязное или ужасное. Так и не дождавшись, Виктор картинно вздыхает, потом трет глаза под очками и снова вздыхает. Его лицо выражает то отеческое беспокойство, которое Марк ни разу не видел на лице Папаши Сенпека.
– Хорошо, Марчик, ― говорит он.
На минуту появилась тишина, и трагикомично подтекает водопроводный кран, а еще шумно дышит Марк, как будто после долгого забега, и с жаром благодарит Виктора, который давным-давно действительно заменил ему отца на первых шагах в литературе.
***
Вернувшись домой изрядно подвыпившим, Марк закурил на балконе и подумал, что тут он больше ничем другим и не занимается, ну, может еще смотрит на город и что над ним, и внутри, и на эти пестрые огни, пиксели рекламы. Он слушает городской заунывный голос, собачий вой, человеческие крики, и выдыхает сигаретный дым со вкусом базилика или мяты, или клубничного ликера, или обычного вкуса старых папирос. А вокруг выставлены коробки и коробки его прошлого, ящики остатков жизни. То, что он хочет сжечь, то, чего он не помнит.
Почти сразу его мысли вернулись к долгу, к тому, сколько джуттсов он теперь должен Виктору. И хотя старый друг не был таким требовательным, как издатели, ему все равно где-то нужно найти деньги. И на что-то жить.
В дверь громко и требовательно постучали, а потом дважды нажали на звонок, и это в три ночи! На пороге улыбается Мухоловский, кивая козырьком снятой служебной кепки. За ним нетерпеливо переминаются нога на ногу несколько солдат, любопытно поглядывающих на Марка, готовые к прыжку хищники. Их камуфляжная форма сменилась пестрой и блестящей, схожей с униформой инспектора КВ, и этот их образ казался несуразным и даже вульгарным в мире почившего воображения.
– Добрый вечер, господин Сенпек, ― прошептал Мухоловский притворным уважением. ― Здравствуете-живете? Как самочувствие? Что делаете? Надеюсь, ничего противозаконного?
Утром виделись, хотел ответить Марк, при этом у него едва не подкосились ноги.
С каждым словом кавэшник продвигался внутрь квартиры, подзывая пальцем солдат. Марк по-прежнему молчал.
– Проверка,