Всё летело к чертям. Всё! Его отчислили из Кадетского Корпуса на последнем, седьмом курсе, и теперь в семье, где с деньгами и так было худо, появился ещё один голодный рот; его отец, его блядский отец набивает кулаки на нём и на маме, и если во время обучения Андрея в Кадетском Корпусе они с мамой делали вид, что всё нормально, нет никакого рукоприкладства, то сейчас отец вообще не церемонится с этим; его друг… его самый верный друг, его брат, его amigo… ТАК на него посмотрел… в последний раз… после того, как он чуть не задушил его… здесь кристально ясно, что дружбе конец, после такого так же общаться они не смогут. Ох, а Клеопатра… Думая о ней, Андрей лишь больше хотел покончить с собой, потому что перед ней он был слаб, был муравьём, никем, был падок на её желания и ей формы. В ней он видел все свои слабости и оттого ненавидел себя – он никогда не отказывал своим слабостям. Он не мог победить свои слабости, слабости оказались сильнее. Клеопатра… Она казалась Андрею богиней, и он хотел принести себя в жертву что перестать страдать.
А мама? Ты всё-таки решил бросить её?
– Заткнись, – выдавил Андрей, вцепившись в перила. Он продолжал подниматься, осталось семь этажей. – Не говори ничего о маме. Я уже всё решил.
Решил сбежать как трус, да? Ты же всю жизнь отличался смелостью, заступался за учителей, которых едва знаешь, даже за прохожих, а защитить родную маму не хватает сил? Неужели ты настолько ничтожен?
– Заткнись! – крикнул Андрей и двумя руками вцепился в перила. Он сжал их так сильно, словно хотел кому-то сломать хребет. Глаза нависли над пропастью, свет лампочки ложился на ступени лестницы. – Как я могу защитить маму? Ударю отца? Ты… ты представляешь, что тогда будет?!
Внутренний голос умолк, и, обрадовавшись этому, Андрей продолжил подъём. Но уже на следующем этаже он услышал:
Ты даже не пытался бороться, не предпринял ни одной попытки. Знаешь, что ты делал? Вцеплялся глазами в клеёнку и молча сидел – вот что! Твою маму били, а ты ел, чёрт возьми, ел! А когда били тебя…
– Не надо…
… ты говорил отцу, что он самый лучший, потому что это его успокаивает. Ты говорил, что гордишься им, что любишь его, очень рад, что у тебя именно такой папа, и он переставал тебя бить. Это поведение смелого человека? ЭТО?!
– НЕТ! – Андрей остановился на лестничном пролёте, прямо под висящей на оголённом проводе лампочкой, окутанный ядовитым жёлтым светом, напротив полутьмы, в которой прятался небольшой коридор… и кто-то ещё. Именно туда и вглядывались карие глаза. – Не заставляй меня оправдываться, потому что не я, блять, НЕ Я ВЫБИРАЛ