Физически здоров, как бык, а сны, – это же чушь, мелочь! Да, повторяются, да, нелепые по содержанию, не запоминающиеся, но выматывающие и оставляющие странные ощущения. Дело даже не в усталости по утрам, а в чувстве досады, утраты чего-то важного, необходимости возвращаться к ненавистной рутине… Какой рутине, помилуй бог?! Он любит свою работу! Жить не может без неба! Уже шкетом-трёхлеткой заявил, что будет летчиком и шел к мечте все годы, как бык на таран, не жалея ни сил, ни времени. Когда сверстники рубились на лазерных мечах в компьютерных шутерах и прочих «стрелялках-догонялках», штудировал книги по высшей математике, аэродинамике и физике, тренировался в спортзале до изнеможения. Школьный аттестат получил с одной четверкой – и та за сочинение. Закончил летное училище, потом академию с блеском. Ему прочили карьерный рост, престижные должности, диссертацию, кафедру в недалеком будущем, а он хотел только летать.
И летал. Пока не начались ночные проблемы. Собственно, они и не прекращались, но в детстве и юности, заполненной трудами и эмоциями – встретил девушку, чуть не женился, но она вовремя его бросила; переживал, конечно, но потом решил, что всё – к лучшему и с головой погрузился в учебу, – вобщем, в ранней молодости не особо обращал внимание, списывая на гормональный взрыв странности со снами. Не запоминал он их. Ни одного. За всю жизнь. Но это разве патология? Хроническая усталость? Так он много работает, – что удивительного? Ничего. Ничего, если не видеть одно и тоже каждую ночь. Много лет подряд – всю жизнь! Да, не запоминает, но чувствует, что сон повторяется, беспокоит, угнетает невозможностью понять его причину, вникнуть в суть.
Визит к психиатру или даже просто к психологу – конец карьеры. А впереди – решающее испытание «УРСа», стратосферный полет повышенной дальности без дозаправки и прочая-прочая. Прочее – секретная информация, не подлежащая разглашению даже в узких товарищеских кругах. Поэтому к угрозе Макеева доложить начальству Кирилл отнесся весьма серьезно, ибо менее всего желал, чтобы его «Медведя» пилотировал кто-то другой. В авиаотряде отменные летчики; тот же Виталий Григоренко. Поднимет в воздух даже швейную машинку. Вот только «УРС» не машинка, и доверить его Виталику?!.. Кирилл даже не рассматривал такую возможность. Поэтому и согласился. Поэтому и сидит сейчас в дымной клетушке напротив китайца или непальца – кто их разберет, узкоглазых! – с непроизносимым именем Топгял Щинсо Етэ. (Вроде.) И ждет вердикт, чтобы с легким сердцем за кружкой пива в местном баре отрапортовать дотошному Макееву, что тибетский мудрец ничего не обнаружил, а вся история – анекдот и заслуживает смеха, и то недолгого.
– Ты, – гуру тибетской медицины выдохнул клуб дыма. – живёшь в двух мирах. Твоя душа неспокойна, мечется…
«Ну, вот, – с тоской подумал Кирилл. – началось! Потом постучит кулаком по макушке, скажет, давай десять тыщ, я душу твою на место возвернул. Да дело не в деньгах. Лишь бы сны отключил. Только может ли? Не шарлатан ли?»
– Деньги не надо, – покачал головой китаец,