– Это-то я понимаю…
– У меня, пойми, вся жизнь! а тебе делов-то – на полчаса! Не могу я не позабавить старого, не повеселить молодую чету новую.
– Не могу и я так-то, – страдальчески, руки к груди, извинялся парень.
– Опять «не могу». Да ты не отказывайся заранее! Тут вот, на базаре, попробуй хотя бы. Сведай, а потом будешь отнекиваться. Взятки – гладки… А как же?! Все так делают. Вон хоть бы те же лицедеи.
Эта пара – воевода за оборванцем – сама того не замечая, давно ходила по кругу. По одним и тем же рядам. Стайка вездесущих мальчишек давно уже следовала за ними попятам. К ним же присоединялись зеваки, праздный люд – воевода пользовался всеобщим вниманием и уважением. Шёпотом, из уст в уста, передавалось как уже давно и окончательно решённое: «Сейчас летать будет!» Эта новость своей невероятной возможностью цепляла мёртвой хваткой всё новых и новых потенциальных зрителей-свидетелей. И вольно-невольно! Предполагая необходимые условия предстоящего действа, толпа сама уже искала площадку попросторней «для полёта», выбираясь, как пчелиный рой, с торжка-улья, прибиваясь к будке надзирателя у приворачивающего тракта. Торговые ряды на глазах редели. И, довольно быстро, с половину этой толчеи народной превратилось в заинтересованных зевак. И стар, и мал, сословий разных и разного толку и достатку, объединила одна забота, один интерес. И всех поголовно донимало любопытство, уговорит – не уговорит, попробует – не попробует, полетит – не полетит. Последнее-то, конечно, навряд ли что*1… Но всё равно. Вот будет потеха-то! Представление! Это вам не скоморохи… Это жизнь! Настояшша! Вот это будет фокус, да! Поте-е-еха!..
На торжище гулу поубавилось. Можно даже сказать, стало тихо. Всё действие перетекло на прилегающую площадь. Здесь разговоры велись уже в полутонах и уже только об одном.
– Да нет, конечно! Куда?!
– А вдруг…
– Да что вы, с ума посходили, что ли?
– Дак…
– Не-ет! Ну что вы?..
– Так, говорят же, летал…
– Где он там летал?! В мыслях разве…
– Не в мыслях, а силой мысли, – не глядя на собеседников, вставлял какой-то сведущий умник.
– Да ну, какой там «силой мысли». Так любой оборванец взбрендит летать-порхать над нами. Нам на головы гадить всем…
– Ага, соберутся вот так в стаи и полетят в жаркие да сытые края.
А мы тут останемся зимовать… – смеялись.
Толпа самопроизвольно внутренне разогревалась любопытством. Люди достойные, достопочтенные, имеющие слово и вес, уже начинали нетерпеливо вносить свою лепту, помогая воеводе – совестить Игра. Хоть сам воевода в помощи и не нуждался. Он хорошо знал своё дело – всю жизнь при дворе!.. При княжеском дворе! Где люд всё разный и к каждому нужен был свой подход. А иначе не выжить, не удержаться. И видя, как всё больше бледнеет перечёркнутый крапивным шнурком, ремесленно притеснявшим