Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки. Геннадий Есаков. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Геннадий Есаков
Издательство:
Серия: Теория и практика уголовного права и уголовного процесса
Жанр произведения: Юриспруденция, право
Год издания: 2003
isbn: 5-94201-232-6
Скачать книгу
последнего именно Эдуардом Коуком.[411] При этом, исходя исключительно из роли уголовно-правовой доктрины в общем праве, более весомой представляется последняя сторона авторства.

      Рассмотрим теперь соотношение брактоновского пассажа о неприменимости защиты per infortunium к случаям причинения смерти в ходе совершения неправомерного деяния уже с максимой Эдуарда Коука.

      По мнению Джорджа И. Флетчера, цитированный отрывок из «Институтов» следует рассматривать как имеющий своей целью всего лишь ограничить действие защиты per infortunium в брактоновской манере только случаями причинения смерти в результате совершения правомерного деяния; соответственно, неправомерное деяние само по себе не являлось, по мысли Эдуарда Коука, самостоятельным базисом к осуждению за тяжкое убийство.[412]

      Такой вывод Джорджа П. Флетчера весьма спорен. Несмотря на ссылку Эдуарда Коука на fol. 120b из труда Генри де Брактона (которая, пожалуй, носит в его работе своеобразный «технический» характер),[413] пассаж из третьей части «Институтов» вряд ли обоснованно считать простым повторением брактоновской мысли. Коуковской максимой не просто ограничивается действие защиты per infortunium, но самой по себе создаётся общая норма, в силу которой совершение неправомерного деяния, следствием которого явилась смерть человека, per se образует тяжкое убийство независимо от намерений действовавшего,[414] Разница между Эдуардом Коуком и Генри де Брактоном есть, во-первых, разница между изначальным отсутствием вопроса о случайности в силу неправомерности деяния, которой (по косвенно устанавливаемому мнению создателя «Институтов») образуется подразумеваемый злой умысел, и его наличием, но неприменимостью защиты per infortunium в силу всё той же неправомерности деяния; и, во-вторых, разница между образованием преступления тяжкого убийства (неизвестного, к тому же, автору XIII в.) ipso iure et facto и всего лишь невозможностью королевского помилования за недоступностью основания защиты per infortunium, причём невозможностью такой, что превращается в свою противоположность в других частях трактата.[415]

      Любопытно и одновременно отчасти странно, но к этому же выводу приходит и Б.С. Никифоров, когда он пишет, что «мысль Брактона, вдохновившая Кока на построение его суровой концепции, едва ли может быть положена в ее основание».[416] В другом же месте своей работы он указывает, что «“поразительная и чудовищная” доктрина Кока, признавшего виновным в злодейском убийстве субъекта, вознамерившегося убить чужую курицу и случайно убившего при этом ее хозяина, целиком построена на «ортодоксальном» переводе рассуждений Брактона на суровый язык уголовного права XVII столетия».[417] Иными словами, Б.С. Никифоров, по видимости, пытается всем этим сказать, что конструкция тяжкого убийства по правилу о фелонии лишь номинально может быть связана с трудом Генри де Брактона, поскольку в нём отображена каноническая


<p>411</p>

Ср.: «Безотносительно к тому, можно ли утверждение Коука правильно рассматривать как первое формальное выражение нормы о тяжком убийстве по правилу о фелонии, оно тем не менее послужило центральной точкой анализа и критицизма доктрины», People v. Burroughs, 35 Cal. 3d 824, 841 (1984) (Bird, C.J., cone. op.).

<p>412</p>

Цит. по: Roth N.E., SundbyS.E. Op. cit. P. 449.

<p>413</p>

См.: Coke E. The Third Part… P. 56 n. m (marginal).

Стоит отметить, что в далтоновском «Местном правосудии» в аспекте затронутого вопроса не встречается отсылки к труду Генри де Брактона. При этом последний используется Майклом Далтоном достаточно часто при изложении иных вопросов, что служит лишним подтверждением отстаиваемой в настоящем исследовании позиции.

<p>414</p>

Ср.: «Пассаж из Брактона, к которому обычно обращаются, говорит только о том, что убийство, которое произрастает из неправомерного деяния, также неправомерно, но не о том, что такое убийство является тяжким убийством… К тому же, пример неправомерного деяния, использованный Брактоном (сбрасывание камня на используемую всеми дорогу), вполне доказуемо образует то, что сегодня рассматривалось бы эквивалентом неосторожного (reckless) психического состояния, отдельно достаточного для установления реального злого умысла, необходимого в тяжком убийстве», People v. Burroughs, 35 Cal. 3d 824, 842 n. 11 (1984) (Bird, C.J., cone. op.).

<p>415</p>

См. ранее, сн. 372.

<p>416</p>

Никифоров Б.С. Указ. дисс. С. 256.

<p>417</p>

Там же. С. 583.