– Hola, Wayra, – шепчу я.
Выделяются только глаза, зеленые, как верхняя сторона листьев в форме весла, и нос, розовый, как зарождающийся закат. Она долго, молча нас разглядывает. Так долго, что мне начинает казаться, будто животное никогда не сдвинется с места.
Когда пума все же спрыгивает с платформы, приземляясь так грациозно, будто и не двигалась, я уважительно отступаю назад.
Вайра бесшумно подходит к нам, а я ошеломленно пялюсь на нее. Когда Джейн скользящим движением аккуратно просовывает сквозь решетку обе руки, я чуть не взвизгиваю и делаю еще один быстрый шаг назад. Она что, совсем ума лишилась? В радиусе шестидесяти километров не сыщешь ни одного врача! Мне придется тащить ее на своем горбу через джунгли и наблюдать, как ее кожу будет латать ветеринар. Все это проносится в моем мозгу в те несколько секунд, за которые Вайра доходит до решетки. И тут пума начинает лизать Джейн руки. Я не шучу: лизать руки. Лицо девушки озаряется неземным блаженством. Она закатала рукава, а пума тычется ей в ладони.
Теперь я знаю, как выглядят пумы. Я их всегда называла «горными львами». Другие термины возникают из тайных уголков мозга. Кугуар, горная кошка… Не знаю. Я не представляла, что все это – обозначения одного и того же животного. Хочу сказать это вслух, но решаю промолчать. Я слышу, как она лижет. Звук такой, будто кто-то работает грубой наждачкой.
– Как ты спала? – мурлычет Джейн и протягивает руку, чтобы почесать Вайре шейку.
Пума поднимает голову, запрокидывает морду (острые кости черепа и мягкие цвета шерсти) к небу, зажмуривается. Она кажется… спокойной. Эта пума худая, поджарая. Может, она меня все-таки не покалечит. Грани позвоночника четко читаются. Мощные мускулы видны на спине, плечах, бедрах. Шерсть цвета свинцового неба. А потом я моргаю, и она становится рыжевато-охристой. Вайра меньше, чем я представляла. Ростом, наверное, с крупную собаку, чуть больше маминой немецкой овчарки.
Невольно делаю шаг вперед. Но в то же мгновение Вайра резко оборачивается. Глаза расширяются, зрачки округляются, и глаза кажутся полностью черными. Уши прижимаются к черепу, и она пригвождает меня взглядом, будто говоря: «А ТЫ, Б**, КТО ТАКАЯ?» Потом раскрывает пасть и шипит. Я чувствую прилив страха и желчи – такой мощный, точно меня пнули в лицо. Это физическое ощущение. Настолько сильное, дикое, неоспоримое, что от ужаса я чуть не ударяюсь в слезы.
Вайра быстро убегает, запрыгивает на самую высокую платформу как минимум в метре над моей головой, и сидит там, уставившись на меня. Потом принимается сердито вылизывать лапы, показывая когти.
– Оно означает «ветер», – объясняет Джейн с сияющей улыбкой, убирает руки из клетки и встает. – Красавица, правда?
Когда я, ничего не понимая, гляжу на Джейн, она склоняет голову набок.
– Ее имя. На языке кечуа.
– Не волнуйся, – добавляет Оскар и похлопывает меня по спине, по-прежнему залихватски улыбаясь. – Ей просто нужно время, чтобы привыкнуть. Она ведь пума.
Я